Или нет? Нет, попал. Попал! Не то чтоб враз смертельно и вдрызг, как ведомого, что уже порхает сзади пылающим не поймешь чем. К земле. Этот же всего лишь начал вести себя… Странно. Пошел зачем-то в вертикаль, да неловко так, непредсказуемо – я даже добавить не успел. Вроде только что весь прицел мне собою заполнял и вот уже непонятным каким-то рывком на крыло завалился и падает. Тяги, наверное. Снарядом. Или даже пулей. Повредило. Fortuna non penis, in manos non tenis
[305]
, как говаривали в медицинском. Кончилось то есть, фриц, везенье твое. Покрутив головой – чур-чур меня, – следую за ним, даже не пытаясь дорихтовать. Уж очень неупорядоченный полет. Как у бабочки. Почему майские жуки днем не летают? Попробовал как-то запустить. В детстве. Зацепил лапками за палец и ну щекотать. Достал, короче. Тот надкрылья поднял, крылья расправил – широченные, – зажужжал, тяжеленький такой весь из себя, и – по прямой. Сразу воробей. Откуда взялся – вроде только что ничего такого рядом не было. Наперехват, бочка, вираж, чпок клювом – и готов. Жук. А бабочку, дневную – слабо. То вверх, то вниз, то в сторону мельтешит – непредсказуемо.
Будем ждать. Момента. Тем более что и на скорости ему не уйти. Не набирается у него скорость. Вот вроде чуть выправился – подхожу, пристраиваюсь… у, блин, опять. Как пьяного качает, и никак не поймать момент, когда бить. Стиль пьяного журавля… Биндюжника… О! Сейчас! Нет… «Сердца» он мне свои уже несколько раз успел показать, с обоих бортов, дыру тоже хорошо рассмотрел – чуть справа сразу за кабиной, не так чтоб очень большая, но видно – еще и внутри рвануло. Пушечный. Снаряд. Оп! Аварийный сброс фонаря. Первый раз наблюдаю. Вживую и вблизи. Классная опция. Высоты еще порядочно, тыщи две. На крыло, переворот, черная фигурка вываливается – и вниз. Секунд через пять раскрылся. Зря это он. Надо было затяжным. Разворачиваюсь, сбросив газ, вниз до тыщи, снова вверх, чтоб на минимальной, и – одними ШКАСами.
Никогда не понимал возмущений по поводу расстрела вражеских летчиков, что на парашютах. A la guerre comme a la guerre
[306]
. Все очень просто. Надо нанести максимальный ущерб противнику при, насколько получится, минимальном себе, любимому. Вот штурмовки колонн беженцев – совершенно идиотское занятие. От них же больше пользы, чем вреда. Дороги забиваются, боевой дух войск падает, паника, опять же. Не удивлюсь, если в этом больше пропаганды. Сам-то уж точно ни разу не видел. Немцы, в общем-то, люди рациональные. Впрочем, и древний дух вандалов в них тоже не вовсе угас. А потом был же, в реале, американец, что развлекался, с вертолета пипол расстреливая. Просто так. Не то в Ираке, не то Афган. Баловство это, однако. Глупое и вредное. Раненых добивать, к примеру. Чужих. Глупо. Пусть орут, народ нервируют. К тому же один раненый двух нераненых за собой тащит. Из боя, разумеется. Так-то наоборот, они его тащут.
А вот парашютиста, наоборот – положено. Вот и сейчас – одним экспертом меньше стало у Люфтваффе. Неслабым. Внизу, кажется, их уже территория была. Оккупированная, в смысле.
Пока развлекался, вот он уже и Пинск. Как-то вот по пути получилось. Удачно. До Жабчицы как раз успею шасси выпустить. Прежде, однако, основательно покрутив головой. Воронки засыпали, садиться можно нормально. Похоже, без меня не бомбили. Впрочем, и не было-то меня… где-то час или около того. «Чайки», во всяком случае, с задания не вернулись… еще или вообще. Притираюсь аккуратненько. Прямо к КПП. Выруливаю – Коля ждет. Наше вам с кисточкой. Спасибо, в смысле. Аппарат – безупречно. Оружие – выше всяких похвал. Настроение – как небо. А небо безоблачное.
До КП полста шагов. Докладываю. Насчет сбитых тоже, сразу предупредив на всякий случай, что не претендую. Поскольку замполит опять здесь торчит. Тот, однако, скорее в благодушном настроении теперь. Заполучив сразу и мост, и вожделенный огненный таран. Тоже человек за дело беспокоится. Пусть и на свой комиссарский лад. Хорошо, что в мое время уже повывелись. Инженеры человеческих душ. Слесари-гинекологи сокровенного. И сбитых моих, оказывается, подтвердили уже. Над наземным боем ведь все происходило. Понаблюдамши такие мои дела, наши взяли, да и забрали у немцев высотку какую-то. Взад. Воодушевимшись то есть. О чем и было сообщено по линии ВВС. Оперативно. Не ожидал. Впрочем, неважно…
Тем временем «чайки» вернулись. Всей четверкой. Без потерь то есть. Дождался Гошу с ребятами. Сопровождали бомберов. К бывшему Белостокскому выступу. По колоннам отработали – нормально. У «эсбэшек» тоже без потерь. Немцев, однако, прет масса. Третья танковая группа – здесь это уже известно. Вторую удалось отрезать, и она сейчас в «котле». Под Минском. Третья, вместе со спешно переброшенными резервами и усилениями второй, пытается наносить разблокирующий удар. Это наши так думают. А я, немного помня историю, могу предположить, что одним лишь разблокированием они не ограничатся. Наверняка попытаются наших закотлить. И как бы не успешно. Та суета на переправах Влодавы… Не нравится мне что-то. Надо думать, южнее еще переправы имеются. Часть сил с Украины заберут. Только если я здесь начну из себя стратега изображать – точно не поймут. Или поймут, но не так. В общем, замнем для ясности. Доложил же, с максимально возможным акцентированием, что, пока туда летел, наблюдал мощные перемещения неприятельских войск. В общем направлении на запад, но несколько южнее нас. Кстати, у нас тоже уже слышно. Канонаду. Не только на западе, где у шлюза № 1 пехота, при поддержке флотских, бьется все еще из последних, надо думать, сил, но и на юге, на юго-востоке даже. Обошли уже, похоже. Нам-то что – взлетели, и нету. А вот сухопутчикам ой как несладко придется.
Отходя, слышу зуммер. Голос Сиротина, возмущенный: «Что я вам, рожу!» – и далее бубнеж непонятный. Потом посыльный догнал. Возвращаться. Вылет через полчаса. Как только машинки подготовят. Технари. На прикрытие бомберов. Все к той же треклятой Влодаве. Ждут только нас.
Расположившись у аппаратов, в тенечке под березкой, обсуждаем на предмет того, как, ежели что. Ну, я, как обычно, выше. Остальные с бомберами. Пока пару-тройку вариантов прикинули, в зависимости от количества и типов прикрываемых, обед приволокли не то ранний ужин. Дело-то уже к четырем. К шашнадцати то бишь, по-нашему, по-военному ежели. Нуль-нуль. Компот уже в спешке допивал. На пути к «птичке». Не люблю. На ходу. Но что поделаешь.
Едва пристегнулся – вот они, бомберы. Чуть севернее прошли, не успел понять, сколько и каких. Но тройка СБ точно продефилировала. Значит, пора. На взлет. «Чайки» уже. Мне же можно чуток подзадержаться. Впрочем, не сказал бы, чтобы мой И-16 так уж здорово побыстрее «чайки» был. Километров сорок. В час. Хотя – и то хлеб.
Сначала огляделся и лишь затем огеморроился шасси убрать. Единственное, пожалуй, чем «чайка» действительно лучше. Пневматикой. Пока догоняю, посматриваю вниз. По мне не стреляют, и боя внизу уже нет. Однако не похоже, чтоб немцы прорвались. Затишье. Перед очередной схваткой. Здесь. В принципе, если на юге у них получше дела пошли, то тут они не станут особо упираться. Немцы – они такие. Расчетливые.
