— Мля, ты гонишь, шнырь! Радио, фонари, часы сделал, детали не просил. Фуфло толкаешь?
— Законник, спроси сам у сэра Кента: из какого количества сломанных вещей я сумел собрать четыре штуки часов, три фонарика и два радио.
— А Борову вещички? А на тебе ремень? Барахло приметное. Буреешь, шнырь.
Раскрываю пакеты с деталями зажигалок, битыми очками, частями ремней.
— Вот из чего делалось, старшина Лом. Собирал сам. Считаешь, что шнырь забурел, кидает законников — требуй правку.
— Путем Тех отвечает, завязывай с гнилыми предъявами, Лом.
— Хули суешься, Боров? Не с тобой базар.
— Ты порожняк гонишь, очередь стоит, время идет. Верно, законники?
Одобрительный рев очереди.
— В натуре, под тобой свой тех ходит, Лом. Мля, что-то я не помню, чтобы Крыс вот так, как Тех, ремонтировать на братву собирался. Я прав, братва?
— Путем базаришь, Боров!
— В натуре, свой у них есть!
— Крыс, уродец, пусть тоже пашет!
— Гони ломовских нахер!
Боров поднимает руку:
— Братва, кончай, без предъяв! Тут все равны, по одному закону. Кому за добром охота сбегать — кореша масть пробьют, место не уйдет. Я, мля, смотреть подписываюсь! Короче, по одному — к Теху!
Кличка, под кем ходит, список вещей, нужные для ремонта детали. Кто-то сразу щелкал оригинальной зажигалкой, заправлял в штаны ремень, надевал солнцезащитные очки. По странному совпадению, это оказывались быки Борова. Впрочем, вон Кисляй с удовольствием примеряет солнцезащитные «капли».
Много часов (ржавая механика и дешевая пластмассовая электроника), коробочки электронных игр, приемники (у ломовских везде полазил Крыс), трубки от радиотелефонов…
Оп-па! Это же мобильник! Знакомец Рыба сует под завистливыми взглядами аппарат, похожий на «Нокию» моего мира. Интересно. Аккумулятор не тек, гнезда под симку нет. Мобильник или транк? Надо зарядить аккумулятор, проверить. Все, конец очереди. Ссыпаю в пакет бесполезный мусор от зажигалок, никуда не годные части ремней и очков. Уголь отправляет пакет в печь.
— Законники, мои запасы для ремонта кончились.
— А в шныревской?
— Законник Жбан, приди и проверь. Хочешь, пригласи с собой законника Нюхача. Порожняк гнать себе дороже.
Замолчал, дошло. Продолжаю:
— Если кому что не нужно, приносите, возьму для ремонта другим законникам. Что найду для ремонта сам — сообщу через старшин. Все, законники, прием окончен.
Списки, инструмент отправляю в сумку. Черт, как я забодался!
После ужина пошел к своим. Солдат запивает бисквит чаем, парни Кэпа стоят на страже снаружи, я довожу обстановку.
— Так вот, Кэп, пора сказать, чего ты хочешь достичь. Сам видишь: даже если поднимешь работников и уничтожишь Кента с законниками, ни к чему хорошему это не приведет.
Кэп вздыхает, думает.
— Я, как и все здесь, хочу на волю. Но выхода нет.
Рисует на бумаге чертеж.
— Вот стена с нашей стороны. За ней система заграждений, еще одна стена. Через равные промежутки стоят автоматически стреляющие установки, приблизишься на сто ярдов — ты труп. Днем, ночью — без разницы. Стена окружает свалку со всех сторон, ворота одни — здесь.
— Подкоп?
— Копающие всегда засекаются, прилетает беспилотник, сбрасывает зажигательную смесь. Погибают все, подкоп осыпается.
— Зацепиться за мусоровоз?
— Пробовали. И за обычный, и за те машины, что привозят новеньких. Со стены сбрасывают тела беглецов, Кент отправляет законников тащить в карьер трупы.
— Тогда какие планы, Кэп?
— Я хотел поднять народ, порешить законников. Но то, что рассказал ты, и данные, собранные Хотом… А жить, как сейчас, не хочу.
— Не будет нормы — лягут в карьер все. Сколько на свалке тех, кто это понимает? Сколько из них добровольно пойдет работать? Как заставить остальных? Ведь их будет большинство?
— Сержант, я понимаю. Думать надо. Спасибо, что все рассказал.
Лежа в постели, я искал ответ: какое будущее здесь у меня? У Солдата? Неужели это тупик?
Так и не найдя, заснул.
День начался тучками на небе и шикарным бланшем на роже Крыса. Гаденыш оставался ночевать у законников, где-то спрятался во время уборки и отсутствовал на работах для кухни. А сейчас стоит с молчащим приемником в руке и наглой гримасой на кривой роже. Скажите, друзья, почему я не удивлен?
— Слышь, Зомбак, мля, хули твоя хреновина не фурычит?
— Спроси у сэра Кента.
— Че?
— Тебе, ушлепок, дали рабочую вещь. Ты ее угробил и набрался наглости права качать. Ты что, думаешь, я кинусь ее ремонтировать?
— Тебе, в натуре, базарят…
— Базарят, в натуре, тебе. Я хожу под сэром Кентом, ты мне не указ. Сам сломал, как и все, в чем ручками кривыми ковырялся, сам и ремонтируй. Ты же тех. Свободен.
Мразина аж побелел от ненависти. Порывался броситься в драку, но страх пересилил (видел, гад, мои упражнения). Резко развернулся и ушел.
— По-моему, уважаемые шныри, Крыс завтрак с нами не разделит.
— Тех, он же сейчас Лому нажалуется. Это очень опасно.
Выкладываю на стол дубинку:
— На крайний случай. Хотя лучше предупредить Борова.
Ложка срывается из-за стола:
— Я мигом!
— Тех, убери дубинку. Если ударишь законника — тебя убьют. Это закон.
— Да? Печально.
На улице меня перехватывает взбешенный Лом. Впрочем, не все так плохо: вон спешит Боров с двумя законниками.
— Обурел, дохлятина?! Мля, ща урою, тварь!
Сохраняя бесстрастное (стертое) выражение лица:
— Старшина Лом, за что ты хочешь меня убить?
— Ты че, дохлятина?!
Тычок дубинкой. Черт, больно.
— Ты кому фуфло втираешь?!
Еще тычок. Щелк! Боров отбивает дубинку Лома, сильной рукой отбрасывает меня себе за спину. Просто влипаю в Рыбу.
— Охренел, Лом?! Беспредел гонишь, отморозок?!
— Хавальник завали!
— Ты кому хавальник заваливаешь, урод?!
— Стоять! Заткнулись оба!
Кент, как всегда: внезапно и вовремя.
— Ко мне в кабинет! Тех тоже!
— Да, сэр Кент.
Сижу в приемной, один. Тень в кабинете Кента. А за дверью зажигают не по-детски. Стихло. Выглядывает хмурый Боров, зовет:
