– Просят авторизоваться, – сказал О’Браен. – Вежливый электронный голос.
– Сохраняем радиомолчание, следуем в радарную тень, надеемся на лучшее, – на одной интонации проговорила Шеремет.
Эрида приближалась, раздавалась вширь. А вот маленькая недолуна, казалось, наоборот, стремится сбежать от нас, сорваться с орбиты и рухнуть на снежную долину Эриды.
Я подсветил Дисномию лазером. Сделал замер расстояния.
– Два мегаметра.
– Понято, – отозвалась Шеремет. – На сто восемьдесят и тормозим.
Над кормой Дзета-Икс-Ноль вспыхнули бело-голубые огни, похожие на пламя свечей. Неровная, изъеденная метеоритной эрозией Дисномия и бело-серое полотно Эриды ушли вниз, в иллюминаторе засиял звездный водопад: мы развернулись. Затормозили маршевыми двигателями, пролив на недолуну столько фотонов, сколько она не получала за миллиарды лет своего существования во тьме окраин системы.
– Маневр завершен… – Я пробежался взглядом по приборам: вроде все было в ажуре. – Идем прежним курсом со скоростью ноль-ноль-три, расстояние до Дисномии – полтора мегаметра.
– Хорошо, – сдержанно ответила Шеремет. – Ильин, можете пока отдыхать.
– Есть… – Я расстегнул ремни, выбрался из кресла. Надежда не отрывала глаз от своего монитора; она раскраснелась, а на лбу выступила испарина. Вьющиеся русые волосы она перехватила простой резинкой.
– Сан Саныч, нам нужно проложить курс к Седне и самостоятельно рассчитать координаты точки выхода, – сказала она, приподняв брови. – Испытываем систему определения и слежения за астрономическими объектами. О’Браен, начинайте работать.
«Это надолго», – подумал я и двинул из рубки. Шеремет, Якушкину и О’Браену предстояло отыскать среди звезд Седну – еще меньшую, чем Эрида, карликовую планетку, определить «на глазок» ее характеристики и параметры орбиты, а затем уже рассчитать координаты, необходимые для прыжка. О Седне, само собой, в компьютерах имелась исчерпывающая информация, но по правилам игры нам предстояло об этом забыть. Ведь когда мы заберемся в дебри неисследованного космоса, у нас будет ноль байт информации обо всех планетах и лунах.
Инженер показал мне большой палец. Я кивнул в ответ. Мол, спасибо, Такуми!
– С вашего разрешения, капитан! – гравитронщик тоже принялся расстегивать ремни.
– Стэнли, выключи гравитацию, – приказала Шеремет, не сводя глаз с монитора. – Побережем энергию.
Квакнул предупреждающий сигнал; я почувствовал себя наполненным гелием воздушным шариком. Подошвы ботинок оторвались от палубы, я легонько оттолкнулся мыском, схватился за ременную петлю, свисающую с подволока, и отправил себя в сторону люка.
В коридоре я понял, насколько спертым воздух был в рубке. На корабле-разведчике о комфорте можно и не мечтать. Тут ни душевых, ни отдельных кают, ни камбуза, даже кубрика – и того нет. Один жилой отсек, в котором можно поесть и передохнуть. Что-то вроде универсальной кают-компании.
Следом за мной из рубки выплыли гравитронщик и инженер. К Такуми Куроки у меня вопросов не было, а вот со Стенли Бэнксфордом стоило бы переговорить. Не в курсе он, что каждый раз, направляя корабль в устье «искажения», я до чертиков боюсь промахнуться…
– Стэн, на каком корабле служил? – спросил у него.
Бэнксфорд открыл шкафчик с продуктами. Достал тубу с негазированной колой.
– Какая теперь разница? – бросил он через плечо. – Будешь пить?
– Да. И есть, – согласился я. – «Искажение» задрал слишком высоко. Еле-еле в него вписался. Во второй раз, быть может, повторить не получится.
– Здесь гравитроника не такая, как на «элках», – ответил Бэнксфорд. – В следующий раз может «исказиться» еще выше. Имей в виду. Колу будешь?
– Я буду! – поднял руку, словно школьник, Такуми.
– Лучше кофе, – я притянул себя к дивану, перекинул через плечо ремень. – Понимаешь, Стэн, корабль такого размера – это не ваш космоистребитель, нужно время и пространство для маневра, а цель очень мала.
– Космоистребители, говоришь… – мечтательно протянул гравитронщик. – Да ты – шутник, Ильин. На вот, держи свой кофе.
Я поймал брошенную тубу.
– Благодарю!
– Ребята, может, в покер? – предложил Такуми, устраиваясь на диване рядом со мной.
– Не буду, – я потянулся и вынул из своей ячейки, что располагалась под подволоком, «читалку».
– Смотри, какие карты! – Такуми развернул колоду веером. На меня с лицевой стороны смотрели и подмигивали, манили пальчиками и кокетливо болтали ножками анимешные большеглазые девочки. – Космические, подмагниченные.
– Все равно – нет, – улыбнулся я.
– А я буду, – Бэнксфорд развернул перед нами столик. – Ильин собирается читать инструкцию от космического истребителя.
– Толсто троллишь, – ответил я. – Подумай сам, что будет, если я промахнусь мимо «искажения».
– Ладно, – гравитронщик уселся на втором диване – напротив нас, перекинул через плечо ремень. – Мир, коллега, мир. Сдавай, Такуми.
Я несколько раз перечитал письмо Настасьи, насмотрелся на фото хаток прятунов, представляя, как бы выглядела на фоне этих огромных мышиных гнезд дочка фермера. Затем полистал файл с книжкой по истории космонавтики домежпланетного периода, написанной А. Первушиным. Жаль, не дожил старик до первого полета к звездам. Не увидел, как легко и обыденно воплотилась его мечта. И совсем чуть-чуть ведь не дотянул, несмотря на старания трансгуманистов продлить ему жизнь за счет самых навороченных электронных имплантатов. И снова – ирония судьбы…
Наверное, я задремал. Когда прозвучал сигнал «боевая готовность № 2», я открыл глаза и увидел, что в кают-компании нет никого и что включенная «читалка» парит у меня над головой.
Я сбросил ремень, подхватил «читалку» и поплыл в рубку, стараясь группироваться так, чтобы ноги были направлены в сторону палубы. Правильно сделал: не успел я добраться до середины коридора, как квакнул предупреждающий сигнал, и меня потянуло вниз.
Шеремет встретила упреком:
– Долго спите, Ильин!
Устроился на своем месте, поглядел на тактический монитор. Новый курс был готов. Сан Саныч утирал носовым платком пот, выступивший на лысине. Нелегко дались ему эти расчеты после долгих лет хлопанья «зачетками» в Академии. Я его прекрасно понимаю: шевелить мозгами в невесомости, когда вся кровь приливает к голове, – работа не для слабых духом. Но наши штурманы – вроде живых компьютеров.
– Разрешите выполнять? – спросил я.
– Выполняйте. Бэнксфорд! – капитан повернулась к гравитронщику. – «Искажение» на этот раз должно быть прямо по курсу с допустимым отклонением в пять градусов по двум осям. Вы меня поняли?
– Вас понял, – буркнул Бэнксфорд.
Так его, Надежда!
