– Вот оно что! – рассмеялся Чжан Луань. – Зато мне, чтобы вызвать дождь, не потребуется и минуты!
Он хотел было снять объявление, но старик забеспокоился:
– Чем вы докажете, что обладаете такими способностями? А может, вы хвастаетесь, а потом сбежите, как та «святая»?
– Сколько вам нужно дождя? – спросил Чжан Луань. – Может, мне и не стоит стараться ради пустяка?
– Не больше трех чи, – отвечал старик.
– А я-то думал, что вы попросите излить на ваши поля все моря и реки! – улыбнулся Чжан Луань. – Вот на это потребовалось бы время. А брызнуть несколько капель мне не составит труда!
Старик повел Чжан Луаня в уездный ямынь. Их сопровождали толпы людей, обрадованных мыслью, что наконец-то прольется дождь.
Надо сказать, что в уезде было несколько буддийских и даосских монастырей, где монахи, каждый согласно своему ритуалу, молились о дожде: одни читали сутры, другие – заклинания. Сам начальник уезда каждое утро воскуривал благовония в храме Покровителя города
[133]
, но все оказывалось бесполезным. Поистине, как не растеряться при таких обстоятельствах!
Вот и в этот день, возвратившись из храма, Чуньюй Хоу намеревался было прилечь отдохнуть, как в приемном зале зашумели, у ворот ударили в барабан. Начальник уезда вскочил с постели и, как был, без шапки и без пояса, поспешил в приемный зал. Привратник доложил ему:
– Пришел какой-то даос, а с ним толпа народу.
Чуньюй Хоу приказал всем выйти и дожидаться за воротами, а даоса пригласил во внутренний зал. Чжан Луань вошел, поставил корзину и почтительно поклонился.
– Позвольте узнать ваше имя и из каких краев к нам пожаловали? – обратился к нему начальник уезда.
– Зовут меня Чжан Луань, а пришел я с морских берегов, – отвечал тот. – Увидел вот объявление и решил вам послужить.
– Значит, вы умеете вызывать дождь? – продолжал начальник уезда. – Сколько дней вам на это потребуется?
– Дождь пройдет сразу, как только я совершу моление на алтаре. Можно его вызвать утром, можно вечером.
Уже однажды обманутый начальник уезда не сразу ему поверил.
– А не хвастаете ли вы, наставник? – произнес он. – Ведь к молению нужно заранее, подготовиться, запастись ритуальной утварью. Какая утварь вам потребуется?
– Утвари никакой не нужно. Вы только прикажите монахам из здешних монастырей хорошенько прибрать алтарь.
– Это не трудно! Я распоряжусь, чтобы сегодня же к вечеру все было готово. Нынче вы переночуете в храме Покровителя города, а завтра утром взойдете на алтарь.
– С почтением принимаю ваше повеление, – отвечал Чжан Луань, кланяясь. – Вот только хотел бы попросить вас об одном: нельзя ли мне переночевать на казенном подворье? В храме не совсем удобно – можно духов потревожить.
– Можете ночевать и на подворье. Место там найдется.
Хотя начальник уезда и согласился на просьбу Чжан Луаня, однако же она ему не понравилась. Тот об этом, сразу догадался и нарочно перевел разговор:
– Простите, но сегодня у меня еще не было во рту ни крошки. Не найдется ли у вас немного вина и чего-нибудь закусить?
– Вино, конечно, найдется, а вот на закуску могу предложить только постное.
– А я обычно, когда пью вино, то закусываю только мясом. К постному не привычен.
– Не стану вас обманывать: у нас в уезде из-за моления о дожде на три месяца запрещен убой скота. Я сам ем только постное, и доставать для вас где-то мясо – просто неудобно.
– По-моему, этот запрет – одна видимость. Недаром же гласит пословица: что запрещено чиновнику, разрешено частному человеку. Если не верите, пошлите своих людей во главе со старостой в тринадцатый дом на восточной окраине города. Там мясник Люй нынче утром зарезал свинью весом в семьдесят фунтов
[134]
. Его сосед Сунь Кунлу купил у него пятнадцать фунтов и как раз сейчас поставил варить. Да и на западной окраине этой же ночью в винной лавке зарезали барана. Почти все мясо уже продано, осталась лишь одна вареная ножка, которая лежит в корзине, покрытой тростниковой циновкой, а корзина стоит на ведре с рисом возле кровати. Пусть ваши люди скажут хозяевам, что наказывать их не будут, и те уступят мясо по сходной цене.
– Не верится, чтобы такое могло быть! – усомнился начальник уезда, однако людей все же послал.
Те вскоре вернулись и действительно принесли пять фунтов свинины и баранью ножку.
– Сначала хозяева отпирались, говорили, что нет мяса, – докладывали они. – Но когда мы сказали, как велел наставник, они нам все отдали и даже денег не взяли.
– Как вам, наставник, удалось все так точно угадать? – спросил восхищенный начальник уезда.
– Чисто случайно, – уклончиво ответил Чжан Луань.
Лишь теперь убедившись, что Чжан Луань человек необыкновенный, начальник уезда проникся к нему глубоким уважением.
Вскоре служитель разогрел большой чайник вина, поставил на стол вареную свинину и баранью ножку и положил десятка два паровых хлебцев.
– Простите за бесцеремонность! – извинился Чжан Луань и принялся за еду. Миг – и все, что стояло на столе, было съедено и выпито, остались лишь пустые чашки. – Премного благодарен, хоть немного утолил голод!
Затем они перешли в храм, где Чжан Луаню снова поднесли угощение. И в храме он принялся есть с таким усердием, будто перед этим ничего не ел. Слуги только диву давались:
– Никогда не видели такого обжору! Ну и брюхо у него!
– И пасть под стать брюху! – подхватил стоявший за спиной начальника уезда миловидный мальчик-слуга.
Чжан Луань обернулся и, указывая на мальчишку пальцем, произнес:
– Да и у тебя-то самого пасть не маленькая!
И тут все увидели, что рот у служки раскрылся до самых ушей, а закрыть его или хоть слово произнести он не может – стоит, а из глаз капают слезы.
Когда начальник уезда понял, что его любимый служка совершил глупость и рассердил наставника, он поспешно обратился к Чжан Луаню:
– Наставник, вы уж простите несмышленыша, хоть ради меня!
– А я и не собирался его наказывать.
– Да, но у него ведь был нормальный рот…
– Он и остался у него нормальным, – сказал Чжан Луань. – Посмотрите и убедитесь.
Начальник уезда обернулся – рот у служки был таким же, как и прежде. Один из стражников шепнул своему соседу:
