— Стреляйте вы! — обратился он к Цао Цао.
Цао Цао взял у императора лук и стрелу с золотым наконечником и выстрелил. Стрела вонзилась оленю в спину, и тот упал.
«Вань суй!» — раздались крики. Окружающие, увидев стрелу с золотым наконечником, решили, что стрелял император и бросились его поздравлять. Цао Цао выехал вперед и стал принимать поздравления. Все побледнели.
Гуань Юй, стоявший за спиной у Лю Бэя, нахмурил свои шелковистые брови и, сверкая налитыми кровью глазами, выхватил меч и бросился было к Цао Цао. Но Лю Бэй метнул на брата такой грозный взгляд, что у того руки опустились. Лю Бэй поклонился Цао Цао и произнес:
— Вы бесподобно стреляете, господин чэн-сян! В целом мире не найти другого такого стрелка!
— Это счастливая удача Сына неба! — улыбнулся Цао Цао и, повернувшись к императору, стал поздравлять его. Однако лук он императору не возвратил, а повесил себе на пояс.
По окончании охоты в Сюйтяне был устроен большой пир, после чего все возвратились в Сюйчан и разъехались по домам.
Гуань Юй в негодовании говорил Лю Бэю:
— Злодей Цао Цао обижает государя и унижает знатных! Почему вы, брат мой, не дали мне убить его, дабы избавить государство от зла?
— Когда бросаешь камнем в крысу, смотри, не разбей вазу! — наставительно заметил Лю Бэй. — Цао Цао находился на расстоянии одной конской головы от Сына неба, вокруг толпились его приближенные. А если бы ты в своем необузданном гневе бросился на Цао Цао и случайно ранил императора? Вся вина пала бы на нас.
— Пора разделаться с этим злодеем, не то в дальнейшем не миновать беды!
— Это следует держать в строжайшей тайне, — добавил Лю Бэй. — Не болтай легкомысленно!
Вернувшись во дворец, император Сянь-ди со слезами жаловался императрице Фу:
— Не успели мы вступить на престол, как появились коварные люди. Сначала мы подвергались нападкам со стороны Дун Чжо, потом терпели бедствия от Ли Цзюэ и Го Сы. Простые люди не знают таких страданий, какие познали мы! Мы призвали Цао Цао быть хранителем трона, а он, против наших ожиданий, своевольничает ради своей славы. Всякий раз, когда я вижу его, мне в спину словно вонзаются шипы. Вот и сейчас на охоте он бесцеремонно выехал вперед принимать поздравления! Рано или поздно он против нас что-либо замыслит. О супруга наша! Мы не знаем, где умрем!
— Все чиновники кормятся щедростью ханьского двора, — заметила императрица Фу. — Неужели не найдется человека, который спас бы государство?
Не успели отзвучать ее слова, как вошел человек и молвил:
— Не печальтесь, государь и государыня! Я найду такого человека! — Это был отец императрицы Фу Вань.
— Вам тоже известно о недостойном поступке Цао Цао? — со слезами спросил император.
— Выстрел в Сюйтяне, кто не знает об этом! — воскликнул Фу Вань. — Однако большинство при дворе если не родственники, то приспешники Цао Цао. Кто же, кроме ваших родных, согласится быть верным до конца и наказать злодея? Мне такое дело выполнить трудно, ибо у меня нет влияния, но на вашего дядюшку Дун Чэна можно положиться.
— Да, дядюшка Дун хорошо разбирается в затруднениях государства и стремится их устранить, мы это знаем. Велите пригласить его для обсуждения великого дела.
— Не забывайте, что ваши приближенные — все приспешники злодея Цао Цао, — заметил Фу Вань. — Если это раскроется, мы пострадаем.
— Как же нам быть?
— Я думаю так: император тайно подарит Дун Чэну халат и яшмовый пояс, а в поясе будет зашит секретный указ. Обнаружив императорское повеление, Дун Чэн будет у себя дома днем и ночью обдумывать план, и ни духи, ни демоны не проведают об этом.
Император одобрил соображения Фу Ваня, тот поклонился и удалился в свои покои. Сын неба прокусил себе палец, кровью написал на шелке указ и попросил императрицу Фу зашить его под шелковую подкладку пояса. Затем он надел парчовый халат, подпоясался яшмовым поясом и повелел позвать Дун Чэна. Когда окончились церемонии, предписанные при встрече с императором, Сянь-ди сказал:
— Прошлой ночью мы говорили с императрицей о наших страданиях в Бахэ и, вспомнив о ваших заслугах, призвали вас, чтобы наградить.
Дун Чэн наклонил голову в знак благодарности. Император проследовал за ним из главного зала в храм предков, а оттуда в галерею заслуженных сановников. Воскурив благовония и совершив положенные обряды, Сын неба повел Дун Чэна обозревать портреты, среди которых был и портрет ханьского Гао-цзу.
— Откуда происходил наш император Гао-цзу, и как он основал династию? — спросил Сянь-ди.
— Вы изволите шутить, государь! — на лице Дун Чэна выразилось недоумение. — Как же не знать деяний божественного предка? Император Гао-цзу начал свою деятельность смотрителем пристани на реке Сы. Именно там он и поднял свой меч и, убив Белую змею, встал на борьбу за справедливость. Император Гао прошел из конца в конец всю страну, за три года уничтожил Цинь, за пять лет разгромил Чу и стал повелителем Поднебесной, основав династию, которая стоит вечно.
— Вот какими героями были наши великие предки, и как слабы их потомки! — император тяжело вздохнул. — Как тут не горевать?
Указывая на портреты сподвижников Гао-цзу, Сын неба продолжал:
— Это Люский хоу Чжан Лян и Цуаньский хоу Сяо Хэ, не так ли?
— Да, основывая династию, Гао-цзу полагался на силу этих двух мужей.
Император оглянулся — свита была далеко — и шепнул Дун Чэну:
— Вы должны стоять возле меня так же, как эти двое стояли возле Гао-цзу.
— Смею ли я? Мои заслуги столь ничтожны…
— Мы помним, как вы спасли нас в западной столице, и никогда не забудем вашей услуги, — произнес император. — Тогда мы не могли наградить вас, но теперь вы должны надеть наш халат и подпоясаться нашим поясом: это будет означать, что вы всегда находитесь возле нас.
Дун Чэн поклонился. Император снял с себя халат и пояс и отдал Дун Чэну, добавив вполголоса:
— Вернетесь домой — тщательно осмотрите наш дар и выполните нашу волю.
Дун Чэн надел императорский халат и покинул зал. Но сообщники Цао Цао уже успели донести ему, что император беседует с Дун Чэном в галерее знаменитых людей. Цао Цао поспешил во дворец, и в дворцовых воротах Дун Чэн столкнулся с ним. Скрыться было невозможно. Оставалось только уступить дорогу и поклониться.
— Откуда идет императорский дядюшка? — спросил Цао Цао.
— Я удостоился приглашения Сына неба и получил дар — халат и яшмовый пояс.
— А по какому поводу Сын неба решил одарить вас? — поинтересовался Цао Цао.
— Император наградил меня за то, что я спас его особу в западной столице.
— Снимите-ка пояс, я посмотрю.
Дун Чэн помедлил было, но Цао Цао кликнул слуг, и он поспешил снять пояс. Цао Цао долго разглядывал его и затем сказал:
