Выступив из города Иньпина в десятом месяце того же года [263 г.], войско Дэн Ая за двадцать дней прошло более семисот ли по необитаемым горам и по пути сооружало лагеря. В каждом лагере оставался один отряд. Когда Дэн Ай добрался до хребта Мотяньлин, с ним было всего две тысячи воинов; кони так устали, что не в силах были двинуться с места. Вскарабкавшись на скалистую вершину, Дэн Ай увидел, что там сидит Дэн Чжун со своими воинами и проливает слезы.
— Что случилось? — удивленно спросил Дэн Ай.
— Впереди лишь одни отвесные скалы да обрывы — их не одолеть! — отвечал Дэн Чжун, указывая рукой на запад. — Напрасно мы тратим силы!
— Но не отступать же нам после того, как войско прошло более семисот ли! — вскричал Дэн Ай. — Еще одно усилие, и мы преодолеем этот хребет, а там и Цзянъю. — Обращаясь к военачальникам, Дэн Ай добавил: — Не проникнешь в логово тигра — не достанешь тигрят! Мы с вами делим тяготы похода, разделим и славу его и богатство!
— Готовы повиноваться! — отвечали военачальники.
— Бросайте латы и оружие вниз, — приказал Дэн Ай, — и делайте то, что буду делать я!
Быстро завернувшись в кусок войлока, Дэн Ай покатился по склону вниз. Все воины, у которых был войлок или войлочная одежда, заворачивались в них и следовали за своим полководцем. Те, у кого не было войлока, обвязывались веревками и один за другим спускались по склону, цепляясь за кусты и деревья. Так Дэн Ай и его воины одолели хребет Мотяньлин.
Они привели в порядок доспехи и оружие и собирались двинуться дальше, как вдруг Дэн Ай заметил скалу, на которой каменотес высек предсказание князя Воинственного Чжугэ Ляна:
«Когда вспыхнут два огня, дорогой этой пройдут люди. Два храбрых мужа проявят непокорство и найдут смерть среди этих гор».
[113]
Встревоженный Дэн Ай несколько раз поклонился скале и задумчиво произнес:
— Чжугэ Лян был величайшим полководцем! Жаль, что мне не довелось у него учиться.
Потомки об этом сложили такие стихи:
Неприступны Иньпинские скалы, что главой упираются в небо.
Даже черные цапли боятся над вершинами их пролетать.
В войлок хитрый Дэн Ай завернулся и скатился по склону крутому.
Чжугэ Лян этот подвиг предвидел и велел на скале начертать.
Перейдя хребет Мотяньлин, войско Дэн Ая безостановочно двинулось дальше. На пути ему попался пустующий лагерь.
— Видите, — обратился Дэн Ай к военачальникам, указывая на лагерь, — когда был жив Чжугэ Лян, здесь стояло его войско, охраняя выход из гор в царство Шу, но Хоу-чжу снял отсюда охрану.
На душе Дэн Ая было очень тревожно. Хмуро оглядываясь вокруг, он говорил военачальникам:
— У нас один путь — вперед. Назад пути нет. Впереди — жизнь, позади — смерть! Смелей на врага!
— Мы готовы биться насмерть! — отвечали военачальники.
Дэн Ай решил вести войско на Цзянъю, где, как ему было известно, хранились продовольственные запасы шуской армии.
Город Цзянъю охранял военачальник Ма Мо. Когда он узнал, что противник захватил восточную часть Сычуани, он принял некоторые меры, опасаясь появления вэйцев со стороны большой дороги. Ему и в голову не приходило, что враг может выйти из гор. Он надеялся на то, что Цзян Вэй удержит противника под Цзяньгэ.
Как-то после военных учений Ма Мо вернулся домой и сел у очага. Жена подала ему вино, и Ма Мо молча выпил. Наконец жена не вытерпела и спросила:
— Почему вы так беспечны? Говорят, что положение царства Шу очень опасное.
— А чего мне вмешиваться? — махнул рукой Ма Мо. — Все дела в руках Цзян Вэя, пусть он и думает.
— Это верно, но все же и вам поручено важное дело!
— Все равно нам конец! Сын неба предается пьянству и разгулу, он никого не слушается, кроме евнуха Хуан Хао. Я уже решил сдаться, как только придут вэйские войска.
— Что ты говоришь! — Жена так рассердилась, что со злостью плюнула мужу в лицо. — Ты воин, а думаешь о предательстве! Зачем же ты ешь хлеб государя! Я и смотреть на тебя не стану!
Ма Мо покраснел от стыда, но в этот момент вбежал в комнату слуга.
— Господин! Вэйский полководец Дэн Ай неизвестно откуда появился у стен города! С ним две тысячи воинов!
Ма Мо вскочил с места и бросился вон из дому, торопясь принести Дэн Аю покорность. Склонившись перед вражеским полководцем, он со слезами говорил:
— Я давно мечтал о том, чтобы покориться царству Вэй. Прошу вас в город. Все мои воины и горожане сдаются на вашу милость.
Дэн Ай принял его покорность и взял под свое начало войска, находившиеся в Цзянъю. Ма Мо был назначен проводником при армии Дэн Ая.
В этот момент в ямынь с криком вбежал слуга Ма Мо:
— Жена моего господина повесилась!
— Почему? — удивленно спросил Дэн Ай.
Тогда Ма Мо рассказал ему правду. Дэн Ай оценил мужество погибшей женщины и приказал устроить ей пышные похороны, на которых сам совершил жертвоприношения. Потомки воспели героиню в стихах:
Хоу-чжу пребывал в заблужденье, и спокойствие Хань омрачилось,
Небеса ниспослали Дэн Ая, чтобы он овладел Сычуанью.
Жаль, не много в Башу полководцев, что могли б в благородстве сравниться
С этой женщиною-героиней, не забытой доныне преданьем.
После того как Дэн Ай занял Цзянъю, к нему прибыли все войска, остававшиеся по пути в лагерях. И Дэн Ай повел их на Фоучэн.
— Воинам следовало бы немного отдохнуть после трудного перехода, — заметил военачальник Тянь Сюй. — Не подождать ли нам несколько дней?
— Как ты смеешь подрывать боевой дух воинов? — вскипел Дэн Ай. — Разве тебе не известно, что быстрота — бог войны? Эй, стража! Обезглавить его!
Но за Тянь Сюя вступились другие военачальники, и Дэн Ай вынужден был отменить казнь. Войско двинулось к Фоучэну. Город сдался без боя.
Об этом стало известно в Чэнду, и Хоу-чжу поспешил вызвать на совет евнуха Хуан Хао.
— Все это ложные слухи, — успокаивал его евнух. — Духи не допустят, чтобы царство Шу погибло!
Тогда Хоу-чжу вспомнил о гадалке и повелел доставить ее во дворец, но та бесследно исчезла.
Вскоре один за другим посыпались доклады о надвигающейся беде. Хоу-чжу созвал на совет сановников, но все они молчали. Только один Цюэ Чжэн осмелился выйти вперед и заявить:
— Государь! Положение крайне опасное. Призовите к себе сына князя Воинственного и посоветуйтесь с ним!
Цюэ Чжэн имел в виду Чжугэ Чжаня, сына Чжугэ Ляна.
