Ни день, ни ночь, и цепи красных гор
Тьма в синь речную превратила.
Будь ты так мудр, как император Юй,
И в глубь тумана не проникнет разум!
Имей ты даже острый взор Ли Лоу
[78]
,
И ширь тумана не охватишь глазом!
Но дух воды Пин-и вдруг волны укротил,
И дух дождя Бин-и свое исполнил дело:
Зверей, и рыб, и птиц как не бывало,
И тьма внезапно поредела.
Туман отрезал островок Пынлай,
Закрыл пути в небесные чертоги,
И все в природе, будто пред дождем,
Засуетилось в страхе и тревоге.
И словно тучи пред грозою страшной,
Смешалось все в великом беспорядке.
В тумане спят чудовища и змеи,
Носители смертельной лихорадки.
И прячутся в нем оборотни злые,
Что порчу на людей наводят
И прививают тяжкие недуги,
И с ветром, с пылью в небе хороводят.
С туманом встретившись, страдает простолюдин,
Попав в него, печалится великий:
Он превращает первосущий дух в пустыню,
Весь мир — в комок безжизненный, безликий.
Во время пятой стражи суда уже были неподалеку от водного лагеря Цао Цао. Чжугэ Лян приказал стать судам носом на запад и ударить во все гонги и барабаны.
— Что вы делаете? А если Цао Цао нападет на нас? — встревожился Лу Су.
— В такой туман он не рискнет, — уверенно возразил Чжугэ Лян. — А как только туман рассеется, мы уйдем. Пока давайте веселиться и пить вино.
Когда в водном лагере Цао Цао услышали грохот гонгов и барабанов, Мао Цзе и Юй Цзинь поспешили доложить об этом Цао Цао.
— Немедленно выставить лучников! — распорядился Цао Цао. — Всех, кто есть во флоте! Пусть они отбивают врага стрелами! Самим в сражение не вступать: за туманом ничего не видно. Если враг появился так внезапно, значит у него там ловушка! Держитесь осторожнее!
Цао Цао послал людей в сухопутные лагеря передать Чжан Ляо и Сюй Хуану, чтобы они немедленно отправили на берег по три тысячи лучников.
Мао Цзе и Юй Цзинь, опасаясь, что враг ворвется на их корабли, приказали лучникам осыпать стрелами пространство перед водным лагерем. Десять тысяч человек стреляли не переставая. Стрелы сыпались дождем.
Чжугэ Лян повелел развернуть суда в линию с востока на запад и подставить их под стрелы. До самого восхода солнца на его судах гремели барабаны и раздавались воинственные крики воинов. А когда рассеялся туман, Чжугэ Лян приказал идти в обратный путь. Снопы соломы, привязанные по обоим бортам судов, были сплошь утыканы стрелами.
— Благодарим за стрелы, господин чэн-сян! — разом крикнули воины, как их научил Чжугэ Лян.
Пока о случившемся доложили Цао Цао, легкие суда, быстро скользя по реке, были уже далеко; преследовать их было бесполезно.
Цао Цао впал в бешенство, сожалея о допущенной ошибке.
На обратном пути Чжугэ Лян сказал Лу Су:
— Теперь вы поняли? Разве плохо достать сто тысяч стрел без малейших усилий? Завтра мы сможем этими стрелами стрелять по врагу!
— Вы мудры! — воскликнул восхищенный Лу Су. — Но я не понимаю, откуда вы узнали, что сегодня будет туман?
— Быть полководцем и не разбираться в небесных знамениях, не понимать законов земли, ничего не разуметь в темных и светлых силах природы, не обладать способностью изобретать военные планы, не знать, когда какими приемами вести бои, не уметь оценивать силу войск — значит быть бездарным! — отвечал Чжугэ Лян. — Еще три дня назад я рассчитал, что сегодня будет туман! Вот почему я и назначил трехдневный срок. Чжоу Юй предлагал мне десять дней, но не хотел предоставить в мое распоряжение ни мастеров, ни материалов. Он полагал, что я ничего не сделаю и у него будут все основания обвинить меня в нарушении военного приказа. Он хотел предать меня смерти! Жалкая попытка! Что может сделать Чжоу Юй, если судьба моя связана с небом!
Лу Су почтительно склонился перед Чжугэ Ляном.
Когда суда подходили к берегу, пятьсот воинов, присланных Чжоу Юем, уже ожидали их. Чжугэ Лян велел им вытаскивать стрелы из соломы и складывать у шатра Чжоу Юя. Стрел было более ста тысяч!
Чжоу Юй сначала совершенно растерялся, когда Лу Су рассказал, каким образом Чжугэ Лян достал стрелы, а потом, печально вздохнув, произнес:
— В изобретательности и в способности предвидения я намного уступаю Чжугэ Ляну!
Потомки, восхваляя Чжугэ Ляна, сложили такие стихи:
Однажды туман упал на великую реку,
Густой пеленой окутал он гладь голубую.
Стрелы, как дождь, покрыли суда боевые.
Сегодня Чжугэ опять превзошел Чжоу Юя.
Вскоре и сам Чжугэ Лян явился в лагерь повидать Чжоу Юя. Тот вышел из шатра ему навстречу и на все лады стал расхваливать его:
— У вас такой удивительный дар предвидения! — говорил он. — Право, вы заставляете людей уважать себя!
— Небольшая хитрость, только и всего, — отвечал Чжугэ Лян. — Стоит ли так удивляться?
— Я прошу вас дать мне совет, — продолжал Чжоу Юй, приглашая Чжугэ Ляна в шатер выпить вина. — Видите ли, мой господин вчера прислал гонца: он торопит меня с выступлением, а у меня еще нет плана действий!
— Что вы! Что вы! — запротестовал Чжугэ Лян. — Я человек невежественный и неотесанный! Мои планы не достойны вашего внимания!
— Я вчера осматривал водный лагерь Цао Цао, — продолжал Чжоу Юй, пропуская мимо ушей возражения Чжугэ Ляна. — Он устроен великолепно, и обычным путем напасть на него невозможно. Правда, я придумал один способ, но не уверен, годится ли он. Может быть, вы скажете мне…
— Подождите, господин ду-ду, пока ничего не говорите! — прервал его Чжугэ Лян. — Давайте напишем каждый у себя на ладони по одному слову, а потом посмотрим, совпадут эти слова или нет.
Чжоу Юй приказал принести кисточку и тушницу. Сначала он сам написал у себя на ладони какое-то слово, а затем передал кисточку Чжугэ Ляну. Тот тоже написал. Они сели рядом и открыли друг другу ладони. «Огонь» — было написано и у того и у другого.
— Раз мы с вами одинаково мыслим, значит у нас не должно быть никаких сомнений! — заключил Чжоу Юй. — Но разглашать секрет пока не следует.
— А разве есть какие-либо основания выдавать секрет? — спросил Чжугэ Лян. — Ведь мы с вами служим общему делу. Можете спокойно выполнять свой план, господин ду-ду. Цао Цао не разгадает его, даже будь он вдвое проницательнее!
Выпив вина, они распрощались. Никто из военачальников об их разговоре не знал.
Израсходовав понапрасну сто пятьдесят или сто шестьдесят тысяч стрел, Цао Цао в душе был крайне раздражен.
