– Экий вы, герр Шнайдер, дотошный. Вам не нравится Россия? Мне тоже. Но, к сожалению, здесь находится то, что необходимо мне и, определенно, заинтересует вас. Помните наш разговор в том мухами засиженном трактире в Гамбурге?
Невысокий мужчина задумался, поправил засаленные полы плаща, почесал нос, припоминая, а когда понял, о чем идет речь, не смог сдержать возбуждение.
– Так вы думаете, та вещь находится здесь? В России?! – Шнайдер даже забежал вперед, чтобы видеть лицо собеседника.
– Не думаю, а знаю. Вопрос только: где? Для меня это, поверьте, важнее, чем посадить на Российский престол нужного Фридриху человека. Тем более что рано или поздно он все равно его займет. Это вопрос времени, и не столь долгого. Императрица чувствует себя неважно, хоть и усиленно это скрывает. Год? Два? Три? Вряд ли больше… в этом вопросе наша с вами помощь не столь необходима. Вот если бы нужно было удержать на престоле уже почившего правителя… – Аристократ двусмысленно ухмыльнулся и покосился в сторону своего спутника, – тогда вы, любезный, могли бы оказать неоценимую помощь. А сейчас стоит заняться своими делами.
Шнайдер согласно хихикнул, впрочем, больше для вида. Господина он не особенно слушал и продолжил интересующий его разговор:
– Но… Как же вы найдете его? Россия – огромная страна. Искать здесь бессмысленно, все равно что жемчужину на дне океана.
– Главное – знать, где искать. Информацию об этом я и надеюсь получить. Возможно, даже сегодня. Нам с вами, любезнейший герр Шнайдер, несказанно повезло. Глава российских масонов – граф Воронцов – происходит из древнего варяжского рода. Его предок еще в одиннадцатом веке пришел на Русь. В семье Воронцовых хранятся записи, относящиеся к тому периоду и способные пролить свет на наше дело. Но это не все. Старшая дочка Романа Илларионовича, к которому мы сейчас и направляемся, – фаворитка нынешнего наследника престола. Так что граф Воронцов кровно заинтересован в быстрейшем вступлении на престол Петра и в том, чтобы ветреная его женушка Екатерина перестала так активно вмешиваться в дела мужа. Если действовать умно и аккуратно, то одним ударом мы убьем сразу двух очень жирных зайцев.
В тот момент задачи представлялись ясными, а пути достижения цели прямыми, но на деле все оказалось значительно сложнее. Встреча с Воронцовым, на которую так рассчитывал Самуил Роза, не принесла ожидаемого результата. Точнее, она вообще никакого результата не принесла. Роман Илларионович был любезен, доброжелателен и хлебосолен. Настойчиво угощал дорогих гостей черной икрой, осетровым балыком, наливал водку из хрустального запотевшего графина, интересовался последними европейскими новостями, но, как угорь, ускользал от серьезного разговора. Господину Розе казалось, что он ловит растопыренными пальцами струйки воды. Это вызывало раздражение, но барон продолжал упорно разводить политесы, так и этак выспрашивая Воронцова про отношение к наследнику, его жене и императрице. Воронцов улыбался и клялся в вечной любви ко всем троим.
В конце концов барон не выдержал и в лоб спросил Воронцова, не хотел бы тот посодействовать воцарению цесаревича Петра. Конечно, исключительно законными методами. Нет-нет… никакого насилия. Особый упор Роза делал на излишнюю активность жены Петра – цесаревны Екатерины. Дескать, не дело мужней жене брать на себя так много. А уж будущей императрицы и вовсе это не достойно. Вот Елизавета Воронцова была бы примерной женой наследника престола, не чета нынешней.
Роман Илларионович от таких речей подобрел и заулыбался, Роза собрался праздновать победу, но ответ собеседника его удивил.
– Вот что вы, господа европейцы, вечно свой нос в наши российские дела суете?! Нешто без вас не разберемся? – Воронцов крякнул, скривился и с досадой сказал: – Только аппетит испортил, а ведь как хорошо сидели!.. Но за радение спасибо. – Граф вздохнул, промокнул салфеткой вспотевший лоб и серьезно взглянул на господина Роза. – Коли что нужно будет – обращайтесь. Оказать помощь брату, хоть и не принадлежащему к моей ложе, святой долг. А принцесска эта… и верно, больно много на себя берет… но это их дело, негоже вмешиваться, да и супротив матушки Елизаветы Петровны не пойду, увольте. Пусть все идет своим чередом… Государыня нынче уж не сильно здорова. Не бережет себя на ассамблеях да балах всяких.
Роза заскрипел зубами. Его провели. Граф вызвал на откровенный разговор, заставил прямо высказать свою позицию, а сам открестился. Теперь придется осторожничать, вдруг этот разговор дойдет до кого-то из окружения Елизаветы? Проблем не избежать. Впрочем, Воронцов все равно был своим, а масоны своих не предают, по крайней мере те, кто искренне верен Делу.
– Да вы, господин барон, и не пьете ничего. Негоже это, уважьте уж хозяина. – Сам Воронцов вел себя как ни в чем не бывало и продолжал потчевать дорогого гостя, заставляя того нервничать сильнее. – Или анисовая не по вкусу? – притворно беспокоился он. – Ну, это бывает… А вот я вас сейчас наливочкой смородиновой угощу. Нектар божественный, а не наливочка! Эй, Прошка! Принеси-ка наливочку, которую барыня своими ручками для самых дорогих гостей готовила, – крикнул граф подскочившему слуге.
Герр Роза закатил глаза к потолку и чуть страдальчески не застонал. Рассказывали ему о русском хлебосольстве, но он и не подозревал, что от чарки водки так сложно отказаться. Вон его спутник уже «покинул этот мир» и уютно посапывал, подложив под щеку дорогую фарфоровую тарелку с золотой росписью. Самому барону еще удавалось сохранять рассудок и связность речи, хотя и с большим трудом.
Хозяин тем временем уже разливал в бокалы густую ароматную наливку. Рубиновые искры, преломившись в хрустальных гранях, каплями крови брызнули на белоснежную скатерть.
– Давайте-ка выпьем за наше общее дело, герр Роза, – восторженно предложил изрядно захмелевший граф. – За дело Вольных Каменщиков!
Не поддержать этот тост было невозможно, и барон осторожно сделал глоток. Роман Илларионович не обманул: вкус у наливки оказался действительно божественным. Темно-багровый, почти черный напиток пах солнечным утром и оставлял на языке вкус меда и диких лесных ягод. Осушив бокал этого поистине чудесного напитка, герр Роза повеселел и, по-дружески обняв хозяина, начал рассказывать о том, как он рад, даже, можно сказать, счастлив встрече с потомком великого варяжского воина, племянника самого ярла Якуна Слепого. Что он уже много лет интересуется историей этого славного рода, но ничего не знает о его обрусевшей ветви. А тут такая удачная возможность восполнить недостающие знания. Ведь, как он слышал, у Воронцовых хранится архив…
– Да помилуйте, герр барон, какой архив?! Шимон Африканыч, предок мой, и грамоты-то не знал, свое имя, поди, написать не мог. А вы – архив… Он же кто был? Варяг, сиречь викинг. – Воронцов наставительно поднял палец и посмотрел честными, пьяными глазами на барона. – Чай, окромя весла да меча и в руках ничего не держал… Да вы закусывайте, закусывайте. – Граф снова наполнил бокалы. – А то наливочка-то сладкая, но коварная, зараза.
Наливочка и в самом деле оказалась коварной, так как все последующие события барон помнил смутно. Вроде бы о чем-то спорил с хозяином, к кому-то приставал с непристойным предложением. Возможно, к молодому человеку весьма привлекательной наружности. Его лицо герр Роза запомнил хорошо, особенно выражение недоумения и гадливости. И еще он помнил графа, радушно провожающего их со Шнайдером к карете. Очухался бывший советник консистории
[3]
, а ныне тайный посланник прусского короля Фридриха и гроссмейстер масонской ложи, только утром… на коврике в прихожей съемной квартиры – видимо, графские слуги дальше его решили не тащить. Единственной мыслью, которая смогла поместиться в его распухшую и гудящую голову, была мысль о том, что он больше никогда, никогда-никогда не будет пить с русскими.
