– До свидания, дядя… И не сердитесь на меня. – Саша кивнул и вышел из кабинета.
Канцлер, прикрыв лицо рукой, думал, что племянник-то прав. Дурошлеп он и есть. Только как же горько слышать правду из уст мальчишки! И в том, что с бумагами надо что-то делать, тоже прав. Только вот что делать-то? Предавать их огласке никак нельзя – разразившийся скандал затронет слишком многих влиятельных и нужных России людей. «И ведь за заговором стоит один мерзкий человечишка! От него бы как избавиться? – размышлял Михаил Илларионович. – Выдернуть это звено, и вся цепь развалится».
Канцлер поднялся с кресла, подошел к окну, поправил занавеску из тяжелого бархата, потеребил бахрому и тяжело вздохнул. «Человек-то с прусским императором связан – это всем известно, а ситуация такова, что нынче Фридрих – враг России, а завтра, может статься, и лучшим другом окажется. Вот вынудить бы того мерзавца из России добровольно уехать, только чтоб никто об этом не знал».
Канцлер оживился и повеселел, пришедшая в голову мысль показалась ему очень разумной. Он деловито потер руки и присел к столу, положив перед собой чистый лист бумаги.
Глава 17
Маленький поселок, тонувший в вечерних сумерках, раньше был одним из крупнейших древнерусских городов. Здесь в двадцать первом веке начались невероятные приключения Алексея, и это вызывало у него щемящее чувство тоски. Хотелось верить в то, что не было ни перемещения во времени, ни магических экспериментов сумасшедшего графа, ни оживших мертвецов, ни превращения в оборотня, а парень просто отправился с друзьями на вечернюю прогулку после трудового дня на раскопе. Деревянные дома с уютными садиками, раскидистые липы, утоптанные тропинки и башни старой крепости на багровом вечернем небе, даже дорога была вымощена таким же серо-желтым песчаником. «Дорога из желтого кирпича, – грустно подумал Алексей, вспоминая прочитанную в детстве книгу, – только вот ведет она совсем не в Изумрудный город». Здесь было так тихо и уютно, что не хотелось думать о предстоящих трудностях. Стало муторно и холодно то ли от свежего ветерка, дувшего с озера, то ли от страха.
И еще не давало покоя ощущение чужого взгляда между лопаток. Оно уже стало привычным за несколько дней пути по разбитым дорогам. Первое время Алексей просил остановить карету и долго настороженно принюхивался к терпкому запаху опасности, но перекидываться в волка больше не рисковал. Прогулка в волчьем обличье ему понравилась и одновременно напугала. Тогда от Семена он выслушал много интересного в свой адрес. Старый солдат долго ворчал, ругая молодого человека и за беготню по лесу, и за драку, затеянную в трактире.
Три дня пути по разбитым дорогам в тряской колымаге утомили Алексея. И этот скрипучий, подпрыгивающий на каждой колдобине монстр гордо назывался дорожной каретой! За три дня даже выспаться толком не удалось. В рыдване болтало и трясло, а на постоялых дворах одолевали клопы. Вот этих тварей Алексей теперь ненавидел едва ли не больше вонючих зомби.
Семен, которому нытье Алексея изрядно надоело, заявил, что, ежели барин такой нежный, пусть ночует на дворе. О том, чтобы остановиться на ночлег где-нибудь в лесочке у костра, старый солдат даже слышать не хотел – на дорогах было неспокойно. Даже среди белого дня Алексей со спутниками умудрились нарваться на шайку разбойников.
Три здоровенных, заросших щетиной мужика выползли из леса на дорогу и остановились, поигрывая топорами. Судя по тому рванью, в которое они были одеты, удача давно отвернулась от «романтиков большой дороги».
Парень уже настроился размяться и «выгулять» зверя, но подраться не довелось. Хенну, радостно гыкнув, достал огромную секиру, а сидевший рядом с ним на облучке Семен вытащил из-за спины длинное кремневое ружье и добродушно поинтересовался:
– Вам чего надо, болезные?
Мужики сплюнули и растворились в придорожных кустах.
Больше ничего интересного за три утомительных дня не произошло. Очень хотелось снова побегать волком, но молодой человек понимал, что с прогулки он может и не вернуться, слишком привлекательной казалась вольная жизнь зверя. Теснившийся по обочинам дороги лес манил, но Алексей не поддавался соблазну, тем более спасительный браслет заметно потускнел.
До Труворова креста добрались, когда уже почти стемнело. Алексей, ежась от ночной прохлады, снял камзол и рубашку, чтобы не порвать их, когда придется перекидываться, но сапоги и штаны решил оставить – не бегать же по подземелью голым. Продев в петлю на ножнах кожаный шнурок, повесил на шею кинжал, отданный ему Сен-Жерменом. Молодой человек сомневался в том, что оружие пригодится, даже если он встретится в гробнице с чем-то опасным, но с ним было спокойнее.
– Барин, все-таки негоже одному-то идти, – в который раз затянул Семен. – Один – он и в поле не воин.
– Дядя Семен, не ной ты! Ведь знаешь же, что, кроме оборотня, там никто не пройдет.
– Ну, дык, хоть здесь подождем. Мало ли…
– Мы же договорились, – начал злиться Алексей, – вы будете ждать на постоялом дворе. Нечего лишнее внимание привлекать. Если все пройдет нормально, так сам туда приду – не заблужусь. А если что-то не так, то вы все равно не поможете.
– Ну, как знаешь, Лексей Дмитрич. Подождем только, когда спустишься, и пойдем.
Алексей подошел к кресту и в который раз удивился его размерам. Судя по стрелке, изображенной на рисунке, крест следовало поворачивать. Молодой человек с сомнением почесал затылок, примерился и, упираясь руками в один конец перекладины, попытался повернуть каменное надгробье. Ноги скользили по влажной земле, до боли напряглись мышцы спины, но крест даже не шелохнулся.
– Может, там механизм за столько столетий заржавел? – пробормотал молодой человек, переводя дух. – Как же его повернуть-то?
– Вот, барин, видишь, и наша помощь пригодилась. Давай-ка подсобим. – Семен толкнул в бок Хенну, который по своему обыкновению замер безмолвным истуканом.
Они навалились втроем, крест дрогнул, начала крошиться каменная плита в основании, но повернуть его так и не удалось. В конце концов Алексей плюнул и уселся на землю, вытирая выступивший пот. «Вот странно, – думал молодой человек, – почему над могилой языческого князя стоит крест?» Алексей слышал рассуждения о том, что могила не принадлежит Трувору, или памятник на ней поставили позже. Но на рисунке викинга изображен именно крест, а на этом даже нацарапано слово «крест», видимо, чтобы ни у кого сомнений не возникло.
А еще Алексей вспомнил: во многих книгах и фильмах про чудеса и магию для того, чтобы открыть тайную дверь, произносили заклинания. Сама мысль прочитать заклинание показалась ему абсурдной. Он даже хихикнул, представив себя эдаким магом, размахивающим руками и бубнящим под нос: «Крибле, крабле, бумс!» Но, с другой стороны, идея эта вполне вписывалась в мистическую реальность, в которой оказался Алексей. Вот только ни одного приличного заклинания он не знал. Неприличного, кстати, тоже. Если только попробовать… Алексей подошел к кресту, нажал на перекладину и, чувствуя себя идиотом, начал нараспев читать переведенную Сен-Жерменом вису:
