Он с минуту таращился на наклеенные буквы, потом поднял взгляд. В нем была растерянность.
– Чепуха какая-то…
– Говорю вам, этой чепухой мне чуть окно не выбили.
– Наверное, мальчишки. Решили над вами подшутить.
– Я и не ждала, что вы скажете что-то толковое.
– Кто такой Алекс? – задал он вопрос, резко меняя тему.
– Знакомый.
– А «ВС» и «НГ»?
– Вика Семенова и Надя Градская. – Я тут же пожалела о своей болтливости, но было поздно. Небесно-синие глаза Лебедева вдруг потемнели. Между бровей пролегла глубокая складка.
– Откуда вы знаете эти фамилии? – спросил он, в голосе напряжение.
– Сорока на хвосте принесла.
– Яна, это не шутки. Откуда вам известны фамилии?
– Встречный вопрос: а почему это вас так волнует?
– Речь идет об убийстве.
– Какое убийство вы имеете в виду? Убийство девушки, которая жила в моем доме? Тогда при чем здесь эти фамилии?
– Кто вам сообщил о них?
– Ваши же менты и проболтались. Хотите знать, кто конкретно? Так я и сама не знаю. Вздумаете настучать на меня следователю, скажу, что вы все это выдумали.
– По-моему, вы даже не понимаете всей серьезности… – начал он, добавив в голос суровости. – Что за расследование вы тут затеяли?
– А вам что за дело до этого? Убийствами занимается следственный комитет, так при чем здесь вы? Знаете, вы очень странный мент… Другой бы давно забыл о моем существовании, а вы, находясь в отпуске, тратите время на то, чтобы узнать, все ли у меня в порядке.
Он вдруг улыбнулся. Улыбка мгновенно преобразила его лицо. Теперь он был похож на героя боевика, лихой полицейский с нежным сердцем.
– Вы мне понравились, – точно извиняясь, произнес он.
– Так понравилась, что вы себе руку ошпарили? Машина под окном ваша? – ткнула я пальцем в серебристую «Хонду» возле калитки. – Соседи не раз ее тут видели. – Блеф чистой воды, но я решила рискнуть. И угадала. Он нервно дернул щекой, а роскошная улыбка мгновенно исчезла.
– Поймите вы, наконец, есть такое понятие, как служебная этика. Я не могу…
– Служебная этика вынуждала вас здесь задерживаться по ночам? У вас своя этика, у меня своя. Чай выпили, вот и идите себе с миром.
На мгновение мне показалось, он действительно сейчас встанет и уйдет. Но что-то его удержало.
– Ваше появление в моем кабинете вызвало шок, – с трудом произнес он. – У Виолы ведь не было сестры?
– Никаких вопросов, пока вы мне все не объясните. Моя откровенность против вашей. И начинать вам.
– Хорошо, – совершенно неожиданно согласился он. – Что вы хотите знать?
– Вы были знакомы с Виолой?
– Да.
– Вас связывало что-то личное?
– Личное. Послушайте, вы правы, – покачал он головой. – Расследованием ее убийства занимается следственный комитет. Но… я не могу оставаться в стороне, полгода я пытаюсь разобраться в этом деле. Если у вас есть сведения, которые мне помогут…
Я уже начала догадываться: он был влюблен в Виолу. Возможно, они даже стали любовниками. Когда она погибла, он, не имея возможности официально принять участие в расследовании, стал искать убийцу в одиночку. В самом деле герой боевика. А я что, лучше? Он хоть представляет, как это делается, в отличие от меня.
– Следаки знают о ваших отношениях с Виолой? – задала я вопрос.
– Конечно. В день, когда она исчезла, я звонил ей раз двадцать. С мобильного, – вздохнул он, а я осведомилась ворчливо:
– Надеюсь, вас в убийстве не заподозрили?
– Они обязаны подозревать всех. Однако я сижу перед вами, значит, серьезных причин для этого у них не было Хотя… если вы здесь… – он пожал плечами. Тут я вспомнила разговор с Ниной, и до меня дошло, что за смысл он вкладывал в эти на первый взгляд малозначащие слова.
– Вы что, думаете, меня сюда следаки отправили? Вроде подсадной утки?
– Не знаю, – он устало провел рукой по лицу. Таким движением сминают испорченный лист бумаги перед тем, как бросить его в мусорную корзину. Теперь я видела перед собой человека не просто усталого, а раздавленного своим горем, горькой ношей, с которой он не знал, что делать.
– Вот уж глупость, – кашлянув, сказала я. – У меня тоже есть повод самой во всем разобраться. – Он взглянул вопросительно, а я продолжила: – Это я ее нашла… там, в лесу. Решили встретить Новый год под елкой… и встретили.
– А ваше сходство?
– До этого мы тоже дойдем… а пока меня очень интересует, при каких обстоятельствах вы познакомились с Виолой.
– Мне трудно говорить об этом, но я попробую. – Некоторое время он смотрел прямо перед собой и молчал. Я терпеливо ждала, а когда терпение заметно истощилось, он наконец заговорил: – Вернувшись в Россию, она поселилась в нашем областном центре. Снимала квартиру, однокомнатную, в Красном переулке. Место тихое, по вечерам почти безлюдное. Я думаю, он какое-то время следил за ней, хорошо изучил маршрут.
– Кто он? – растерялась я.
– Человек, который ее похитил.
Я вспомнила картину, и мурашки побежали по спине.
– В начале августа она возвращалась с прогулки, было около 23.30 вечера. Не лучшее время для того, чтобы бродить одной. Он беззвучно подошел сзади, сунул ей под нос платок, пропитанный хлороформом, и она потеряла сознание. Очнулась связанной, в абсолютной темноте. Лежала на каком-то матрасе… затхлый воздух, ужас, охвативший ее… в первое мгновение она решила: ее заживо похоронили. Это было недалеко от истины. Уже потом она увидела цепь, на которой он держал своих пленниц. Но ей повезло. В тот раз он, видно, очень спешил и оставил ее на нарах связанной, заклеив рот скотчем. Виола была очень сильным человеком. Она справилась с ужасом, заставила себя успокоиться. И попыталась развязать веревки. В абсолютной темноте это было очень непросто. Но она смогла. Я думаю, он был уверен: девушка еще долго не очнется – и проявил беспечность. Руки связал впереди, а не сзади, да и не так крепки были эти узлы. В общем, она освободилась и попыталась понять, где находится. И вскоре нашла фонарик. Единственный источник света в этой яме. Он держал его там, но, сидя на цепи, пленница до него не смогла бы дотянуться. Очередное везенье, которое и позволило Виолее выжить. Включив фонарь, она осмотрела подвал, то есть в тот момент она думала, что находится в подвале. Потом решила, это скорее погреб, стены и пол земляные. Наверх вела лестница-стремянка. Она поднялась по ней, но открыть люк не смогла. Он даже на сантиметр не приподнялся. Конечно, она кричала, надеясь, что ее услышат. А потом поняла, что это бессмысленно. Еще раз тщательно все осмотрела и вот тогда увидела цепь, вмурованную в стену, а над ней два имени, которые нацарапали те, кто был здесь до нее.
