– Здесь что-то написано, – нахмурилась я, ткнув пальцем в картину. Теперь я была уверена, на стене темницы как будто нацарапано несколько слов. – У тебя есть увеличительное стекло?
– Не зарывай свой талант в землю, – хмыкнул он. – Тебя ждет блестящее будущее на ниве частного сыска.
– Есть или нет? – разозлилась я.
– Обзавелся, – съязвил он. – Как раз на такой случай.
Алекс вышел из комнаты и вернулся с лупой в оправе из металла, протянул ее мне.
– Не мучайся, – сказал, наблюдая за тем, как я склоняюсь к картине, чтобы прочитать надпись. – Здесь два имени. Вика Семенова и Надя Градская.
Так и есть. Я без труда смогла прочитать надпись.
– И что это значит? – выпрямляясь, спросила я. – Тебе что-то говорят эти имена?
– Ровным счетом ничего.
– Но зачем-то она их написала и отправила картину тебе.
– Точно. Вот только я понятия не имею, зачем.
– Придется выяснить.
– Я весь внимание, очень интересно, как ты это сделаешь.
– Для начала установим, кто эти женщины, существуют ли они в реальности.
– Ты не поверишь, но я и сам до этого допер.
– И что? Никаких сведений?
Алекс едва заметно поморщился.
– Сведения есть. Но это все еще больше запутывает. Вика Семенова бесследно исчезла два года назад. Жила в областном центре, студентка, двадцать два года. После вечеринки с друзьями отправилась домой одна. С тех пор ее никто не видел. Поиски девушки результатов не дали. Примерно то же самое произошло с Надеждой Градской три года назад. В отличие от Вики она приехала в город из сельской местности, вместе с подругой снимала комнату, работала продавцом на рынке стройматериалов. Последний раз ее видели, когда она, закончив смену, уходила с работы. Подруга, с которой она делила комнату, в тот момент находилась в отпуске, уехала к родителям. Надю стали искать через два дня, когда она не вышла на работу. Мобильный не отвечал, родственникам о ее местонахождении ничего известно не было. Обе девушки до сих пор числятся без вести пропавшими.
– Когда ты узнал об этом? – растерянно спросила я. Алекс прав, все еще больше запутывается.
– Уже после того, как встретил тебя и навел справки о Виоле. Вспомнил об этой дурацкой картине и задал тот же вопрос, что и ты сейчас: с какой стати здесь эти имена?
– И ты не пошел в полицию? Хранил картину, не показав ее следователям? Ты в своем уме?
– У меня нет желания тратить время на разговоры со следователем. Какой в этом толк, если о девушках мне сообщить нечего. До недавнего времени я даже не подозревал об их существовании.
– Но картину ты показать обязан. Виолу что-то связывает с пропавшими. Следователи должны знать об этом.
– Они и без того об этом знают, – сказал Алекс, чем окончательно сбил меня с толку.
– Объясни, – потребовала я.
– Все очень просто. Решив узнать, что это за имена на картине, я обратился за помощью к приятелю. Вот тогда и выяснилось: поиски девушек почти год назад возобновили. И это связано с Виолой.
– Связано с ее смертью? – нахмурилась я.
– Ты плохо меня слушаешь. Год назад она еще была жива.
– Но… – я таращилась на него, окончательно перестав что-либо понимать.
– Мой приятель не мог проявлять особой настойчивости, чтобы меня не подставить. Зато сделал интересный вывод: все, что связано с убийством Виолы, держат в секрете. И это само по себе наводит на размышления.
«Мои догадки насчет могущественного папы не лишены основания», – успела подумать я.
– Год назад, примерно в июле – августе, когда Виола вернулась из-за границы, – терпеливо продолжил Алекс, – что-то произошло. Некое событие… И вот тогда девушками заинтересовались вновь. Либо Виола встречалась с ними, либо что-то о них знала. В течение нескольких месяцев перед своей смертью она неоднократно беседовала со следователем. А вот о чем были эти беседы, достоверно узнать не удалось.
– Мозги на вынос, – пробормотала я. – А ты мне не вкручиваешь?
– У меня фантазии не хватит, чтобы все это придумать, – буркнул он.
– Когда она отправила тебе картину?
– Шестнадцатого декабря.
– Она пыталась сообщить тебе что-то. – Я вновь вернулась к картине, с большим старанием вглядываясь в детали.
– Когда хотят что-то сообщить, отправляют письмо электронной почтой. Или, на худой конец, эсэмэс, если уж она была уверена, что на звонок я не отвечу. А ей пришла охота загадки загадывать.
– Допустим, у нее были какие-то сведения о пропавших девушках, – не обращая внимания на его слова, продолжила я размышлять вслух. – В этом причина ее бесед со следователем, а за две недели до гибели Виола отправляет тебе картину… Черт, – озарило меня, – это же страховка. Понимаешь? У нее возникли подозрения… никому не доверяя, она отправила картину тебе. Если бы с Виолой ничего не случилось, ты счел бы это очередной выходкой эксцентричной особы. Но в случае ее гибели… у нее была надежда, что ты попытаешься…
– Найти убийцу? – зло засмеялся Алекс. – Ну, разумеется. Моя девичья фамилия Мегрэ, и я щелкаю тайны, как орехи.
– Ваши мнения о твоей особе не совпали, – хмыкнула я. – Виола была уверена, ты справишься. Иначе бы не стала отправлять картину. Она не раз встречалась со следователем, но обратилась к тебе… Выходит, у нее был повод и им не доверять? – Тут я опять припомнила гипотетического папашу и покосилась на Алекса. Стоит ему рассказать о моих догадках? Перебьется. Доверия он не заслужил: сведения из него пришлось вытягивать клещами.
– Что будем делать с картиной? – ворчливо спросил он. – Отправимся к ментам?
– Ну, если о девушках они уже знают… не вижу смысла.
На самом деле причина моей сговорчивости крылась в другом. Если у Виолы был повод не доверять следствию (а как еще можно расценить попытку подстраховаться?), значит, и нам разумнее соблюдать осторожность.
Это мысленное «нам» возмутило, и я досадливо скривилась. История, которую мне рассказал Алекс, может быть выдумкой от начала до конца. Как узнать, правда это или нет? Позвонить Арсению?
– Ты сняла большой булыжник с моей души, – с серьезным видом заявил Алекс. – Не возражаешь, если я уберу эту мазню? У меня от нее изжога. – И, не дожидаясь ответа, сунул холст за шкаф.
Постояв немного с задумчивым видом, я спросила:
– Скажи честно: ты хочешь найти убийцу?
– Честно? Не испытываю ни малейшего желания. Меня куда больше занимаешь ты.
– В каком смысле? – не поняла я.
– В эротическом, – хмуро ответил он. – Если для возбуждения твоего интереса ко мне надо кого-то поискать, давай поищем.
