Раздался громкий хлопок, все вокруг дернулось, покачнулось, черный туман поднялся с пола и заполнил все пространство воронки.
– Сейчас посмотрим, кого к нам занесло! – заржал йеруб.
Черный туман оседал потихоньку, видимость улучшилась, и Карлос разглядел существо, попавшее в ловушку. Понятно. Их соседом стал даркер, очень противное существо, которое порождает у взрослых и детей всякого рода страхи и фобии. У всех людей страх выглядит по-разному, поэтому и даркеры не похожи один на другого. Один может быть большим, размером со шкаф, другой маленьким, не больше игрушки. Кто-то из них бледен как мертвец, у кого-то все лицо поросло густой шерстью. Единственное, по чему безошибочно можно узнать даркера, это глаза. Глаза у них были одинаковые, пылающие ненавистью и большие, как плошки.
Попавшийся в ловушку даркер громко выл, но на стенки воронки не бросался, видимо был образованным. Потревоженная нечисть кружила вокруг нового пленника. Карлос отошел подальше. У многих таких тварей когти очень острые.
– Эй, как тебя там? – крикнул новичку йеруб. – Добро пожаловать в Кокон Велиара!
Даркер завыл еще громче. Туман осел, и Карлосу удалось разглядеть пришельца. Он был размером с человека, только значительно тоньше, на костлявых плечах болталась огромная, как тыква, голова, руки свисали гораздо ниже колен, примерно до середины тощих лодыжек. Глаза горели, как железнодорожные фонари, вишнево-красным светом, а во рту у него выстроились в два ряда острые, тонкие, как иголки, зубы. Бедный ребенок – тот, что придумал такого монстра! Одно хорошо, пусть теперь даркер посидит взаперти и перестанет мучить по ночам своего создателя.
Почему многие родители не обращают внимания, когда их чадо жалуется, что у него в шкафу (на антресолях, под кроватью) прячется монстр? Стандартный ответ такой – чудищ не бывает! Неужели люди начисто забывают, как сами были детьми?
Новоявленные диггеры один за другим продвигались по узкому темному туннелю так быстро, насколько это было возможно. Впечатление было такое, будто они идут внутри упавшей сто лет назад на землю старинной заводской трубы. Алиса даже развела руки, чтобы проверить ее диаметр, и коснулась пальцами обеих рук стенок коридора. А Швыр все время задевал макушкой потолок. Грызлов чуял, что заветный кабинет уже близко, – так хорошая охотничья собака чует на большом лугу перепелку.
– Быстрей, быстрей! – кричал домовой, то забегая вперед, то возвращаясь к шедшему впереди Швыру.
Но с некоторых пор движение стал тормозить Серебряков. Старый профессор начал задыхаться. Он хватал ртом тяжелый сырой воздух и шел с каждым шагом все медленнее, прижав левую руку к сердцу, а правой опираясь на кирпичную кладку. Сердце у него билось так, как будто пыталось вырваться из груди.
– Подождите меня! – Серебряков споткнулся на ровном месте и, падая, ткнулся плечом в стену.
Раздался страшный шум, – профессор исчез в образовавшейся трещине. Ветхий свод обрушился, лавина кирпичей, извести и пыли отрезала Серебрякова от его друзей.
– Вы живы, профессор? Отзовитесь! – услышал он как сквозь подушку приглушенный голос бабы Ванды.
К счастью, Серебряков оказался в полости, возникшей после обрушения потолка. От друзей его отделяла солидная гора кирпичных обломков.
– Я цел! Даже не ушибся! – крикнул он, задыхаясь и кашляя от пыли. – Только я ничего не вижу! Темнота полная! Я бы сказал, кромешная.
– Мы постараемся разобрать завал! – крикнула в небольшую черную дыру Алиса. – Держитесь, Вилен Стальевич! Мы быстро!
– И стойте на месте, профессор, никуда не двигайтесь! Свод очень непрочный! – предупредил Серебрякова Швыров. – Отойдите подальше, я ломиком сделаю проход.
– Хорошо, хорошо. Стою себе спокойненько и ничего не трогаю, – ответил Серебряков.
Завал оказался нешуточным. Швыр передал тетке светящегося скарабея, а сам некоторое время работал ломом, расширяя отверстие, потом взялся за кирпичи. Он брал их по одному, передавал Юле и Алисе, а девочки относили их подальше и складывали возле стенки. Грызлов все время тихо стенал, умоляя их поторопиться.
– Да мы и так из сил выбиваемся, не видишь, что ли? – прикрикнула на него баба Ванда, держа скарабея над головой работавших в поте лица подростков.
Домовой заскулил еще жалобнее. Баба Ванда поднесла скарабея поближе к Грызлову и сочувственно хмыкнула. Он окончательно трансформировался в кота, ни густых длинных бровей, ни кудлатой шерсти на голове не было и в помине. Типичная кошачья морда.
– Торопитесь! – воскликнул Грызлов, трагически заламывая руки.
– Ой, бедненький Разлай Мммма-кдональдович! Мы стараемся, стараемся! – тяжело дыша, сказала Юля. Она устала бегать с кирпичами от стенки к стенке.
В завале уже образовалась солидная брешь, и в ней показалось покрытое белой известковой пылью лицо профессора.
– Здесь позади меня большая трещина, а за ней какое-то гулкое помещение! – крикнул он спасателям. – Проход узкий, но пролезть можно.
Вскоре завал был расчищен, и тут с Грызловым произошло что-то невероятное! Казалось, еще немного, и он лопнет от радости. Сначала он сплясал лезгинку, подняв передние лапки на уровень плеч, а потом сообщил, что благодаря профессору они открыли тайный проход к владениям старого Брюса. С криком «все, кто меня любит, за мной» он нырнул в узкий лаз, за ним следом с трудом протиснулись все остальные. Потолок лаза находился всего сантиметрах в семидесяти от пола.
Они очутились в очень высоком белокаменном пятиугольном зале с высоким куполообразным потолком. В гладких стенах не было ни намека на двери или проходы, если не считать трещины, через которую они вошли в помещение.
Вся компания выстроилась спиной к пролому и с растерянным видом принялась рассматривать гладкие стены, сложенные из белого камня и расписанные фресками на манер египетских пирамид. Но вместо фараонов на них везде присутствовал Брюс: вот он ставит алхимический опыт за столом с ретортами. А тут запускает железных птиц… А здесь составляет из цветов фигуру девушки…
– Посмотрите на пол, – крикнула Алиса, – здесь что-то нарисовано! Это пентаграмма! Только плохо видно, еле-еле.
Домовой побежал трусцой по лучам пятиконечной звезды, принюхиваясь к ней так внимательно, что по дороге расчихался, и вернулся в исходную точку. На его кошачьей мордочке появилось выражение отчаяния.
– Может, мы не туда зашли? – засомневалась Алиса, разглядывая его с самым искренним сочувствием.
– Это здесь, я точно знаю! – горячо возразил домовой. – Я был здесь с бабушкой в тысяча восемьсот восемьдесят первом, двадцать восьмого февраля по старому стилю. Как сейчас помню, Достоевский Федор Михайлович помер в этот день. Вот только дверь куда-то делась! А ведь точно была. Ничего не понимаю… Заклятие я тут мощное чую.
Баба Ванда прошлась по кругу вдоль стен.
– Сейчас попробуем отыскать дверь, – сказала она напряженным голосом. – Миша, дай мне ломик. Железо нам поможет, его вся нечистая сила боится. Только дело это опасное, лучше не рисковать.
