Ну и, в-третьих, теперь, после оставления за спиной такого количества трупов и нескольких выживших, удравших черт знает куда, весьма вероятна вполне официальная погоня. Правда, вряд ли будут искать меня, скорее ловить непонятного монстра, растерзавшего отряд наемников, но… вдруг в путешественнике, обладающем изрядной грудой поклажи, все-таки опознают того, кого эти бандиты якобы прирезали несколькими часами раньше?! Или просто трофеи приметные видели у других владельцев. В общем, опасность есть, и немалая, а потому нужно убираться куда подальше еще быстрее, чем раньше.
Грубая ткань снова задела за больное место, вызвав у меня практически настоящий стон, исполненный неизбывного страдания. Проклятье! Где справедливость? Я, гигант, привыкший к весу тяжелых лат, почти как к обычной одежде, воин с жутким двуручным мечом и чудовищным артефактом в теле, практически воплощение смерти, жестоко страдаю от банальных потертостей!
Коня, лишившегося седока, я поймал. К счастью, он оказался весьма меланхоличной скотиной, не обращавшей особого внимания на трупы вокруг, или был специально приучен. И, пожалуй, уже не раз менял седоков подобным образом. А потом, когда я быстро обыскал разгромленный лагерь, вернул свое добро и нагрузил жеребца заодно и чужим, мы поскакали! Ну, как могли. Небыстро и недалеко, поскольку лошадь под таким грузом скоро выдохлась. Но мне хватило.
Куда запихали мои штаны, я в горячке мародерства так и не нашел, больше озабоченный срезанием кошельков и поиском отрядной кассы. В результате почти всю обычную одежду я прихватил чужую. Пусть немного маловатую, но новую и чисто выстиранную, похоже, это был парадно-выходной комплект того бугая, что лишь немного уступал мне размерами. Однако разница все же была, и после скачки в седле ткань, сбившаяся внутри железных штанов в комок, умудрилась натереть мне самое чувствительное место. Поначалу неприятные ощущения глушил адреналин, потом упрямство и нежелание слезать с коня, залезть на которого вообще-то удалось лишь со второй попытки. Увы, навыкам верховой езды за всю свою жизнь как-то так и не обучился, да и никогда не стремился к этому. Как результат – теперь каждый шаг дается мне с большим трудом. Но по крайней мере теперь уж точно не загоню коня, который после ночного марафона дышал подозрительно часто, да и вообще выглядел не очень. Видимо, вес доспехов, меня и трофеев для этой лошади все-таки чересчур большой. Надо бы поменять его на тяжеловоза. А лучше сдать на живодерню! Ууу, проклятье, как же больно!
Сзади послышался стук копыт. Меня кто-то нагонял. Взгляд назад прояснил ситуацию. Карета. Вернее, карета, а за ней кто-то есть, но разглядеть их по причине узости дороги не получается. В первый раз со вчерашней ночи, если, конечно, когда я под утро дремал вполглаза в лесочке, никто не проезжал мимо. Интересно, почему тут такое малооживленное движение? Достать из седельной сумки захваченный с собою арбалет, выручивший в поединке с Чарном, или не стоит? Он, да еще щит старика, пусть и пробитый в одном месте насквозь, но все еще хорошего качества, стали единственными трофеями из снаряжения, подобранными на поле боя. Продажа большого количества мечей или кольчуг неизбежно привлечет излишнее внимание, а эти вещи могли быть использованы мною самим. Хотел еще взять копье, но, подумав, отказался от своей затеи, поскольку абсолютно не умею управляться ни с ним, ни с лошадью. А без этих двух умений главный козырь всадников, таранная атака длинной палкой с железным наконечником, увы, не применим.
Пока я лениво размышлял, поглаживая лежащий в незатянутых вокруг клинка ножнах двуручник и отводя ведомого в поводу коня на обочину, стали лучше видны те, кто двигался по дороге. На карете, возглавлявшей процессию, гордо скалился герб в виде некой чупокабры неясной видовой принадлежности, изрыгавшей из разинутой беззубой пасти поток мелких алых цветков. Красота, однако. Нет, возможно, это просто мазня маленьких детишек, стыривших где-то краски, но, скорее всего, такой шедевр бы перед дальней дорогой стерли, а значит, передо мной изображение некоего родового символа, где каждая финтифлюшка чего-нибудь да значит. Уже не раз видел такие, и все время задавался вопросом: те, кто делал самые первые из них, они вообще живых зверей и окружающую природу своими глазами видели? Или просто поголовно страдали врожденной и неизлечимой косорукостью и кривоглазостью, которую потомки приняли за особый стиль?
– Будь осторожен, путник! – осадил рядом со мной свою лошадь один из всадников, следующих за прогромыхавшей мимо каретой. – В половине дневного перехода отсюда на север буйствует какой-то монстр, способный напасть даже на отряд наемников и перебить его до последнего человека!
– Спасибо за предупреждение, – сглотнул я, углядев, что в самом хвосте колонны двигаются две весьма знакомого вида телеги. – А кто вы? И куда направляетесь?
Ответа, впрочем, не дождался, поскольку всадник, не желающий отставать от своих, уже дал шпоры четырехногому транспортному средству и был таков. Со мной, стоящим у обочины, поравнялись телеги, но, к счастью, никого знакомого на них не оказалось. То ли разбежавшиеся солдаты удачи удалились достаточно далеко, чтобы их оставшееся бесхозным имущество просто прихватизировали мимо проезжающие путешественники, то ли в предупреждении желающий похвастаться солдат немного преувеличил, то ли они же их и добили, чтобы завладеть не такой уж и дешевой амуницией. И потом, отрядную казну-то в впопыхах найти так и не удалось, в отличие от десятка кошелей и некоторого количества чьих-то заначек.
– Ну, мне в любом случае в другую сторону, – решил я, провожая взглядом процессию и дергая за удила своего коня, уже успевшего начать объедать какой-то куст. – На ближайшей же развилке. Только угадать бы правильно направление, куда вы свернете.
Идти вслед за недавно проскакавшими во весь опор путешественниками было не слишком приятно. Их лошади оставили после себя достаточно мин биологического происхождения, и приходилось следить, чтобы не вляпаться в одну из них.
– Хоть и ругают автомобили за загрязнение воздуха, но все равно любой между их выхлопом и свежим, с пылу с жару, навозом, выберет продукты сгорания бензина, – вслух ругался я, в очередной раз обходя неизвестно какое по счету препятствие. – Блин! Горохом вас, что ли, кормили? Хм. Кстати, а чем вообще лошади питаются, кроме подножного корма?
Самое заинтересованное в ответе лицо, то есть мой конь, ответа дать не пожелало. Впрочем, кажется, попадалось мне в какой-то сумке зерно… Но я его выкинул, взяв вместо него лишний пучок коротких арбалетных стрел, оставшихся в наследство от убитой наемницы. Вроде бы для лучшего самочувствия коням ежедневно полагается некоторое количество ячменя. А также яблоки и хлеб с солью, если они радуют хозяев.
Задумавшись, я ускорил шаг и чрезмерно сильно потянул за уздечку, заставив жеребца негодующе фыркнуть и остановиться.
– Совсем обалдел, бифштекс четвероногий? – спросил у него я, обернувшись и еще сильнее потянув его вперед. – Уже не только меня на себе возить, но и ходить не хочешь?
Лошадь одобрительно всхрапнула. В ее глазах, не сильно умных, но тем не менее достаточно выразительных, кажется, забрезжила надежда на то, что дальше ее понесут. Ну, или по крайней мере устроят еще один привал.
