– Обязательно! Ой, только надо успеть прочитать Васину
книгу, у меня минутки не было…
– Да ладно, он же тебя экзаменовать не станет!
Успеется! Ты мне другое скажи. У тебя какие планы на сегодня?
– Пока никаких, а что?
– Не могла бы ты мне помочь?
– В чем?
– Да понимаешь, надо кое-что купить для дня рождения, а
у меня тут дел невпроворот.
– Куплю, в чем проблема! Ты дай мне список, возьму
такси и все привезу!
– Динка, я знаю, ты настоящий друг! Ты не думай, я тебе
денежки отдам!
– Слушай, с этим мы разберемся! Только я хочу сначала
съездить на кладбище… Я так замоталась тут, так загулялась, что…
– Мы же хотели вместе, – огорчилась Мура.
– Мы потом вместе еще съездим, а пока я одна…
– Хорошо, хорошо, как хочешь.
– Тогда так сделаем: я сейчас поем и прямо поеду на
кладбище, потом займусь покупками. И если нужна будет помощь поваренка, я тоже
готова…
– Хочешь сбежать от кавалеров? – усмехнулась Мура.
– Ну не то чтобы… Но есть и этот момент.
– Буду только рада побыть с тобой вдвоем, есть один
разговор, достаточно деликатный… Ну давай, бери ручку и записывай, что надо
купить.
Список получился весьма внушительный.
– Мне стыдно тебя обременять! – виновато
проговорила Мура.
– Чего не сделаешь ради любимой тетушки!
– Динка, а ты могилу-то найдешь?
– По главной аллее до конца, потом направо и налево.
– Правильно. Там все убрано, цветочки, то-се, ты не
думай, только вот надпись надо освежить, я никак не соберусь.
– Там это можно сделать, ну, найти кого-то?
– Да, сейчас это не проблема, кажется.
– А цветы там можно купить?
– Знаешь, там лучше не покупать, они там убогие и очень
дорогие.
– Хорошо, что предупредила, спасибо! Ну, до встречи!
Я почувствовала облегчение оттого, что распланировала свой
день без учета Кости и Рыжего. Этот день я посвящу маме и Муре. И может,
побывав на маминой могиле, обрету какое-то равновесие.
Глава 16
Насовсем
У ворот Донского кладбища сидели нищенки. Чуть поодаль
старушки торговали довольно жалкими букетиками и стояла тетка с полузавядшими
гвоздиками и большим выбором уродливых искусственных цветов. Но у меня было с
собой четырнадцать белых роз. Мама их очень любила. Я сразу заметила, что
крематория тут больше нет, вместо него теперь часовня. Это куда приятнее. Я не
любила ездить на кладбище именно из-за крематория. Тут всегда раньше стояла
очередь из автобусов с покойниками и родственниками, всюду слонялись
заплаканные и не очень люди, многие вели совсем не подобающие случаю разговоры,
и никакого мира, который, по моим представлениям, должен царить на кладбище, не
ощущалось. Впрочем, на российских кладбищах мир вообще не ощущается. Покойники
– они уже покойники, а живые продолжают вокруг них свою суету. У кого камень
побольше, у кого оградка пофасонистее… Но все же сейчас тут зелено и
по-утреннему тихо. А вот и мамина могила. «Марфа Сергеевна Северцева
1939–1975». Боже, какой молодой умерла мама, и можно сказать, умерла от любви…
А надпись и в самом деле неплохо бы подновить. На могиле росла травка, и был
прикопан красивый керамический бочонок с каким-то краснолистным растением. А
розы-то поставить не во что. Но тут на глаза мне попалась пустая литровая
банка. Она валялась между двумя могилами и была, по-видимому, ничья. Я вымыла
ее под краном, что находился неподалеку, и поставила розы у плиты. Красиво
получилось. Я присела на крохотную скамейку. Молодец, Мура, это, конечно, она
поставила тут скамейку. Значит, приходит посидеть у могилы старшей сестры. Мама
тут не брошена. Она не хотела, чтобы на ее могиле стояла фамилия отца, и хотя
по паспорту она оставалась Шадриной, но перед смертью сказала Муре, что на
могиле надо написать ее девичью фамилию. Она и перед смертью его не простила… А
я теперь всем все простила, кроме паучих… Мои родственники руководствовались
разными мотивами, но только не завистью. Да они и не клеветали на меня, а
просто жили своей жизнью, в которой я занимала очень мало места, только и
всего. Но вполне возможно, что я сама в этом виновата… А вот арахнофобия – это
моя болезнь, и видно неизлечимая, тут не спасает даже чувство юмора…
Наконец я встала и пошла туда, куда указывала стрелка с
надписью: «Граверные работы». Объяснила какому-то мужчине, что мне нужно, он
позвал молодого бородатого парня в шортах с симпатичным лицом и трезвого как
стеклышко. Он пошел со мной, подсчитал буквы, сказал, сколько это будет стоить,
и взял мой телефон, пообещав позвонить через три дня. А я опять села на
скамейку. Почему-то мне было тут хорошо и спокойно, не хотелось уходить. Вдруг
ко мне подошла старушка в темном платочке:
– Женщина, я, конечно, извиняюсь, но вы бы розочки
покороче обломали.
– Зачем?
– Так упрут же!
– Что?
– Розы ваши упрут и продадут прямо за воротами, а надо,
чтобы у них был нетоварный вид…
– Но ведь это будет некрасиво!
– Так упрут же, если красиво! И травку бы полить не
мешало.
С этими словами доброжелательная старушка удалилась. Розы я
ломать не буду, а траву полить и вправду надо. Но из чего? И тут я заметила
пожилого мужчину с небольшой лейкой в руках.
– Простите ради бога, – обратилась я к
нему, – вы не дадите мне лейку буквально на пять минут?
– Разумеется! – Он протянул мне лейку. – И не
торопитесь, я тут еще побуду.
– Огромное вам спасибо! – Я схватила лейку и пошла
за водой. Когда я возвращалась, то на могиле, что рядом с маминой, увидела
сидящего на корточках мужчину, который что-то собирал с земли. Ну вот, теперь
уже спокойно не посидишь. Значит, полью траву и красный цветок, верну лейку и
поеду за покупками для Муры. Но мужчина сидел так, что его зад нависал над моим
газончиком.
– Извините, пожалуйста, вы не могли бы немного
подвинуться, мне надо тут полить…
Он обернулся и…
– Господи, Рыжий, это ты?
– Динь-Динь? – ошеломленно произнес он. У него
было измученное лицо.
– Что ты тут делаешь? – пробормотала я.
– Тут могила мамы, сегодня день ее смерти…
Он в Москве? И не звонил? – пронеслось у меня в голове.
– Я только с самолета… Даже переодеться не успел, сразу
сюда, а ты тут какими судьбами?
– Это могила моей мамы, они же рядом… Странно, да? Что
с тобой, Рыжий?
– Все плохо, Динь-Динь! Лешка, мой друг… Он повесился в
тюрьме… Его крупно подставили, и он сломался. Я не успел, Динь-Динь…
