– Так вот, Ариша, позвольте, я провожу вас к вашему
мужу.
– Это вы так изысканно говорите мне «Пошла вон!»?
– Если угодно! – не выдержал Костя.
– Ну что ж, я уйду, только… Вы хоть знаете, что она
отравила собственного мужа?
Начинается, с тоской подумала я. Этот бред будет всегда меня
преследовать, что ли?
– Разумеется, знаю! – спокойно произнес
Костя. – А вы знаете, почему она это сделала?
– Нет, – простодушно вытаращила глаза Ариша.
– Потому что я ее об этом попросил, она это из-за меня…
Вам все ясно? Я, видите ли, нацелился на наследство, а Дина так… немножко мне
помогла. Там, правда, денег оказалось не так уж много, во всяком случае, по
моим меркам, но зато мне досталась такая женщина! Это дороже всех денег! Я
лично готов принять из ее рук даже чашу с цикутой!
– Костя, прекрати этот бред! Что за идиотские
шутки? – рассердилась я.
– О, какой вы… Вы даже лучше, чем я думала… –
пробормотала Ариша. – Но у вас плохой вкус, и вообще, я поняла на
собственном опыте – воплощенная мечта… это такая гадость… Я вот мечтала
когда-то выйти замуж за ее папочку. Я, конечно, его люблю и все такое… У нас
ребенок… Но он старик… Как бы ни хорохорился, сколько бы ни пил виагру… Короче,
господин Иванишин, вот мой телефон, если вдруг возникнет желание…
Тут, к счастью, появился отец. Надеюсь, он не слышал пьяных
излияний своей жены.
– Ариша, по-моему, нам пора!
– Ну что ты, Юрочка, еще рано! Мы тут так мило
беседуем…
– Извините, молодой человек, и ты, Динь-Динь, она
сегодня весь день ничего не ела, диета, то-се, а тут выпила, ну и… Пошли,
пошли, детка!
Ариша уже не вязала лыка. Он поднял ее со стула и увел, она
еле передвигала ноги.
– Ну и мачеха у тебя, конец света! Бедный твой отец! А
кстати, как он тебя назвал? Динь-Динь? Какая прелесть! Можно я тоже буду звать
тебя Динь-Динь?
– Нет! Только не Динь-Динь! – вдруг воскликнула
я. – Я не хочу! И потом, для чего ты наплел всю эту херню насчет
отравления? Это не повод для идиотских шуток! Теперь еще и о тебе поползут
слухи, и опять я буду отдуваться!
– Шадрина, не злись, я не подумал… Да она завтра и не
вспомнит! Она же пьяная в сосиску!
– А это запросто мог еще кто-то услышать!
– Перестань, Динка, ну прости дурака, она меня достала,
такая дура и хамка…
– И блядь!
– И блядь, – легко согласился Костя. – Притом
настолько откровенная, что и неинтересно совсем!
– Ты, значит, откровенных блядей не любишь?
– Нет. Я люблю почувствовать в женщине легкую блядинку…
Не более того. Вот в тебе это есть, Шадрина, а еще… я просто тебя люблю с
первого класса, и это что-то иррациональное! Я вот, например, помню даже, с
каким букетом ты пришла в первый класс первого сентября. У тебя была большая
охапка розовых гладиолусов. Беленький воротничок-стоечка, фартук с крылышками и
никаких ленточек, бантиков в волосах. Я как увидел, сразу пропал… А между
прочим, прошло тридцать пять лет, оцени, Шадрина!
– Я оценила, Костя.
– Но с каким опозданием!
– Лучше поздно, чем никогда.
– Это верно! – улыбнулся он такой улыбкой, что
можно было сойти с ума.
– Костя, поешь, ты же голодный, – напомнила
я. – И вообще, на нас все смотрят.
– Ну и что? Пусть. Тебе же, насколько я понял, некого
бояться.
– Мне некого, а тебе?
– Абсолютно!
– Злата не рассердится? – дернул меня черт за
язык.
Лицо у него сделалось холодным и злым.
– Откуда дровишки?
– Представь себе, она подруга моей сестры, это
выяснилось случайно. Извини, Костя, я зря это сказала, это меня совершенно не
касается, – поспешила я загладить свою неловкость.
– Вот и хорошо, потому что меня это тоже ни в какой
мере не касается. Запомни это, Шадрина, ни в какой мере!
Повисла тяжелая пауза. Но в этот момент к столу подошел
Вовка, а с ним коренастый, очень загорелый мужчина в очках.
– Не помешали? – осведомился Вовка с хитрой миной.
– Нет-нет, – сказал Костя. – Все в порядке. И
вообще, думаю, нам пора.
– Блин, вы что, слепые? – воскликнул Вовка. –
Не узнаете? – И он подтолкнул к нам своего спутника.
– Оська? Левин! Ты? – первым сообразил Костя.
– Я! Динка, ты чего рот разинула?
Тут все стали целоваться-обниматься, а официанты уже несли
новый прибор и под наши восклицания привели стол опять в первозданный вид, что
означало полную невозможность сразу уйти.
Когда мы снова уселись, Оська сказал, держа в руках рюмку:
– Ребята, чертовски, просто чертовски рад вас видеть
еще до нашей официальной встречи в школе. Вот мы еще по всем меркам вроде бы
молодые, ну что такое в наше время сорок два – сорок три года, ерунда! Динка
еще может захороводить любого мужика, Костя вообще красавец-мужчина не просто в
расцвете лет, а только еще на подступах к этому самому расцвету, Вовка хоть и растолстел,
но посмотрите, у него все еще физиономия школьного хулигана, я тоже еще парень
хоть куда, но если вспомнить, что школу мы окончили четверть века назад,
становится как-то… тошно. Поэтому мы исключим из обихода эту гнусную цифру,
которая хороша только один раз в жизни – когда тебе исполняется двадцать пять.
Так вот, выпьем за то, чтобы эта цифра не возникала больше!
– А как же серебряная свадьба? – осведомился с
улыбкой Вовка.
– Серебряная свадьба? Спаси нас бог от серебряных
свадеб! Прожить столько с одной бабой? Ужас! Извини, Диночка! Но… Хотя ты,
Костя, вероятно, готов был бы прожить даже больше с нашей Диночкой, судя по
тому, что вы тут сидите и как-то подозрительно нежно друг на дружку взираете!
– Считай, что я прожил с Шадриной целых тридцать пять
лет. Правда, не с ней, а с ее образом в душе!
– Вот именно, что с образом! С образом можно прожить
хоть сто лет, а вот с реальной бабой… Брр!
– Оська, сколько у тебя было жен? –
полюбопытствовала я.
– Почти как у царя Соломона, – засмеялся Оська.
В какой-то момент Костя шепнул мне:
– Динка, пойди куда-нибудь и позвони мне оттуда по
сотовому. Иначе мы не вырвемся.
Я сразу его поняла. Пошла в туалет и позвонила.
– Алло! – откликнулся Костя. – Что, что вы
говорите? Когда? Ну, Валентин Никифорович, побойтесь бога, я тут с друзьями
отдыхаю, расслабился в кои-то веки, а вы… Ну ладно, что поделаешь, но имейте в
виду, вы вампир! Ну куда ж я денусь, приеду!
