– Какая? – улыбнулась я. Она мне понравилась.
– Сразу видно, что иностранка!
– Да господи, что за бред, мне тут все говорят – ты
иностранка…
– Я хотела сказать вам комплимент… А вот бабушка
наверняка сказала это с ироническим осуждением, да?
– Совершенно верно, – засмеялась я. – Ну
пошли, что мы тут стоим.
– Хорошо, что вы не опоздали, а то эти козлы, –
она кивнула в сторону швейцара и охранника, – уже, по-моему, решили, что я
путана и жду клиентов.
– Они тебе что-то сказали?
– Да что вы, я бы им так сказала…
Передо мной они, вежливо улыбнувшись, распахнули тяжелую
дверь. Ах, сколько воспоминаний связано с этим зданием. Я ходила сюда еще
совсем ребенком с отцом и матерью, потом юной девушкой с Андреем… Внешне тут
почти ничего не изменилось, даже лампы на столах, казалось, были прежними.
Изменилось только одно – раньше тут всегда было очень много народу, а теперь,
кроме нас с сестрой, не было ни души. Чрезвычайно любезные молодые официанты
сразу принялись в четыре руки за нами ухаживать.
– Ты что-нибудь выпьешь? – спросила я. – И
пожалуйста, говори мне ты.
– Здорово! Тогда давай выпьем вроде как на брудершафт,
только без дурацких поцелуев. И лучше всего водки. Вы… То есть ты пьешь водку?
– Пью. Послушай, а кто тебе дал мой телефон, папа?
– Нет, я с ним не общаюсь. Это вышло случайно. Одна моя
знакомая работает в журнале, где главный редактор ваша подруга, Антонина Бах.
Вот она мне и сказала, что моя старшая сестра в Москве. И дала ваш… твой
телефон. Ой, может, не надо было говорить про нее? Ей влетит чего доброго?
– Наоборот, объявим благодарность. Мне все, и папа, и
Мальвина…
– Мальвина?
– Я бабушку всегда звала Мальвиной…
– Дина, а как она тебя встретила, бабка?
– Что ты имеешь в виду?
– Ну она обрадовалась, заплакала, обняла тебя? Или
пафосно прижала к груди блудную внучку?
– Точно! – засмеялась я. – Даже что-то такое
сказала про блудную внучку. Но о тебе сообщила, что ты настоящая красавица.
Впрочем, все, кто тебя видел, так говорят. И папа тоже говорил, и Тося. Теперь
вижу – не врали! Кстати, ты очень похожа на папу!
– Говорят. А ты и вправду на встречу одноклассников
приехала?
– Правда.
– Тебе это интересно?
– А черт его знает… – вдруг засомневалась я. Мне
показалось, что интерес к этой встрече немного ослаб.
– По-моему, чистейший маразм. Собираются старые люди и
как полные придурки начинают вспоминать, как один другому подножку подставил, а
третий подложил училке на стул кнопку… Что хорошего?
– Знаешь, – засмеялась я, – может, ты и
права, но я ведь уже приехала и не жалею. А поводом к приезду послужила именно
эта встреча. Значит, в тот момент мне захотелось увидеть всех.
– А вы уже кого-то видели из своих?
– На ты, пожалуйста! – напомнила я.
– Ах да, конечно!
– Да, двоих из класса уже видела.
– И как впечатления?
– Весьма отрадные!
– Правда?
– Ей-богу. Ты думаешь, мы уже какие-то совсем замшелые
инвалиды?
– Ну, на тебя глядя, так не подумаешь! Ты еще классная.
Ой, Дина, я так давно хотела с тобой познакомиться! В детстве столько о тебе
слышала.
– Плохого?
– Ну не то чтобы…
– Расскажи, интересно же!
– Ну, бабка что-то говорила в детстве, что у меня есть
сестра за границей, вышла замуж за иностранца, вильнула хвостом и обрубила все
концы.
– В известном смысле так оно и было.
– Но я тогда мало на эту тему думала, а когда мне было
уже лет десять, отец еще с нами жил, он вернулся из поездки в Париж, и я
подслушала, как он маме рассказывал, что совершенно случайно встретил тебя в
ресторане, что ты стала исключительно интересной женщиной, но холодной,
закрытой, совершенно чужой… Что он просто ума не мог приложить, как с тобой
общаться, и все такое… Ну, я тогда тебя в душе осудила! А через год папочка
слинял от нас, и я вдруг поняла, что ты, наверное, тоже на него обиделась, как
я… Я стала у мамы спрашивать, она мне рассказала, что он к ней ушел не от твоей
мамы, а от еще другой женщины, у них там вроде ребенок умер…
– Да, она, кстати, была очень милая. Ну а бабушка как
себя вела?
– Сначала вроде ничего, брала меня на дачу на каникулы,
один раз съездила со мной в Париж к своей подруге на две недели… А я там все
время смотрела по сторонам, мне казалось, я обязательно встречу свою сестру. А
ты вообще знала, что я существую?
– Узнала, только когда встретилась с отцом. У нас тогда
и в самом деле возникла некоторая неловкость, общаться было трудно, у меня
создалось ощущение, что я чему-то помешала, или, как говорили в юности, сломала
ему кайф.
– Теперь тоже так говорят.
– Так что было дальше?
– Дальше? Бабка на год уехала в Зальцбург и в Вену,
обещала, что на каникулы обязательно меня туда пригласит, а сама и не
вспомнила… Потом выяснилось, что папаша уже закрутил с этой своей блядью…
– С какой блядью?
– Да с Аришей! И там уже ребеночек наметился, не до
меня стало. Ничего, отольются коту мышкины слезки. У него от рогов голова скоро
отвалится.
– А ты почем знаешь?
– Да уж знаю. Говорят, папочка даже сдавал анализы на
ДНК, чтоб убедиться в своем отцовстве.
– Да Денис похож на него как две капли воды!
– За что купила, за то и продаю.
– А мне одна дама говорила, что видела его с тобой в
театре года два назад.
– Было такое дело. Только я пришла туда с подругой, а
он был один, мы и поговорили в антракте, как добрые знакомые.
– Он мне с большой грустью признался, что вы мало
общаетесь.
– Его грусти надолго не хватает. Он жизнерадостный тип.
– Ну и слава богу!
– Вообще-то да. Дина, а мне моя мама говорила, что твою
маму он свел в могилу. Это правда?
– Я тоже так думала…
– А теперь уже не думаешь?
– Не знаю. Понимаешь, Нелли, я ненавидела его, и
любила, и опять ненавидела, а вот вчера пообедала с ним вдвоем и поняла: нет во
мне ненависти, перегорело.
– Но и любви нет?
– Не могу так сказать, мне было его жалко. Он очень
слабый человек, им вечно кто-то управляет, то мать, то какие-то бабы… Ни моя
мама, ни Варя, ни твоя мама, видимо, не сумели взять его в руки, он
подсознательно именно таких и выбирал… стремился к свободе, а вот попал к
Арише, которая им управляет, и, кажется, счастлив.
