– Я уже придумал.
Часть вторая
Они второй месяц жили вместе, одной семьей. Михаил Петрович
переехал к Марине. Вопреки ожиданиям, Виктория Антоновна приняла это достаточно
легко.
– Я подумала, Миша, что, пожалуй, так будет лучше,
видимо, наш брак действительно себя изжил, но давай сохраним все же
человеческие отношения. Как-никак двадцать семь лет прожито, дочка у нас…
– Господи, Вика, я так тебе благодарен! Я, разумеется,
все оставлю.
– Миша, бери все, что считаешь нужным.
– Я возьму только машину, конечно же свои книги, зачем
тебе юридическая библиотека, правда? И еще я хотел бы взять Сидора!
– Ради бога!
– Спасибо, Вика.
Он смотрел на нее с удивлением. Что это с ней? Ему вдруг
почудился какой-то подвох за этим олимпийским спокойствием жены, но, впрочем,
она же все-таки интеллигентная женщина из хорошей семьи, и такое поведение куда
больше пристало ей, чем вульгарные скандалы и мелочные дрязги. Видимо, она
справилась со своей ревностью, толкавшей ее на неблаговидные поступки и
разговоры. Тут, конечно, не обошлось без влияния милейшей Нины Евгеньевны. Ну
что ж, в очередной раз спасибо ей.
– Миша, ты очень торопишься с разводом?
– Да нет, никакой спешки, мы еще поговорим об этом.
– Видишь ли, я сама хотела бы поскорее развестись, у
меня есть кое-какие планы…
– Замечательно! В таком случае немедленно займемся этим.
Сидор влюбился в Клипсидру с первого взгляда. Но она и
близко его к себе не подпускала, била лапой по морде, шипела, и вообще,
чувствовала себя оскорбленной вторжением этого чужака. Зато Михаила Петровича
она всячески привечала, сразу признав в нем главу семьи. Сидор ревновал хозяина
к этой зазнайке со странными ушами. А еще ему очень понравилась Алюша. От нее
всегда так вкусно пахло, она никогда не забывала его покормить, не проходила
мимо, не приласкав, и говорила приятным, уютным голосом: «Ну надо же, какой
хороший кот! Весь в хозяина, а глазки совсем как у Мари нашей!» И чесала за
ухом. Да и вообще, если бы не эта заморская нахалка с такой восхитительно
гладкой шерсткой, ему бы жилось неплохо. На участке здесь было куда вольготнее,
чем на прежней даче, и в спальню его тут пускали… В общем, жить можно, если бы
еще хозяин почаще с ним разговаривал и чесал пузо. Остальные почему-то чесали
за ухом, а хозяину, видимо, не приходило в голову объяснить им…
Михаилу Петровичу старая дача тоже нравилась гораздо больше
элегантного дома в элегантном саду. И тесная спальня, где у кровати на полу
лежал трогательный деревенский половичок, напоминавший детство.
Каждое утро они с Мариной вместе ездили на работу, а вечером
вместе возвращались. Она со страстью рассказывала ему все, что произошло за
день. Он даже не всегда вникал в смысл ее слов, просто наслаждался тем, что
рядом сидит любимая женщина, которая спешит поделиться с ним своими заботами. А
на даче их встречал Мишка, которого Михаил Петрович полюбил всей душой.
– Михаил Петрович, скажи мне, старина, – спросил
как-то Булавин, – ты что же, теперь из бонвиванов перешел в стан примерных
мужей? Надолго ли?
– Надеюсь, до конца моих дней.
– О, это серьезно! Знаешь, смотрю на тебя и даже
завидую, это, выходит, любовь? Вот не думал, что ты на такое способен, друже,
преклоняюсь. Она, правда, интересная женщина, ничего не скажешь, рад за тебя,
душевно рад. Ты и вообще-то жизнерадостный тип, а сейчас и вовсе… Молодец, одно
слово!
Мишка был просто на седьмом небе! Ну еще бы, в доме появился
настоящий мужчина, путешественник, можно сказать, герой, который знает столько
интересных вещей и может объяснить все на свете. Они давно уже перешли на «ты»
и тесно сдружились. Михаил Петрович никогда не отмахивался от мальчика, никогда
не говорил: отвяжись, мне некогда. Ему и самому было интересно с Мишкой,
мальчик это понимал и очень ценил.
Алюша тоже была довольна. А вот Марину терзали сомнения и
страхи. Что я наделала, часто думала она, поддалась страсти, разрушила его
семью, наверняка нажила себе множество врагов и завистниц, я уже ловлю на себе
недоброжелательные взгляды на фирме, какие-то девушки иногда словно бы
невзначай забегают на мой этаж и смотрят с любопытством и осуждением, а кое-кто
даже с жалостью: мол, не раскатывай губешки, долго он с тобой не проживет.
Секретарша Михаила Петровича, Инна Борисовна, всегда подчеркнуто вежлива, но я
чувствую, она меня ненавидит. Она, конечно, тайно влюблена в шефа, с прежней
женой мирилась как с неизбежностью, а меня на дух не переносит. Мне, конечно,
плевать на них, но и Миша ведет себя немного странно… Он, казалось бы, молится
на меня, обожает, но до сих пор не познакомил ни с матерью, ни с сестрой, ни с
дочерью. Ну дочь, наверное, сама не хочет… А матери и сестре неужели не
интересно на меня взглянуть, понять, почему Миша ради меня порушил свою жизнь?
Или он сам не хочет? Стесняется меня? Или их? Или заранее знает, что я им не
понравлюсь, и так оберегает меня? А вот Булавин, кажется, меня одобрил, во
всяком случае, смотрел с большим интересом… Гусев держится со мной подчеркнуто
дружелюбно, но не пытается больше заигрывать, и слава богу… Все эти мысли
посещали ее только в отсутствие Михаила Петровича. При нем она забывала обо
всем, расцветала и чувствовала себя счастливой. А уж когда она видела, как
Мишка и Михаил Петрович упоенно играют в бадминтон, разбирают Мишкины марки или
возятся с парусником, она просто таяла. Но радости хватало ненадолго, все
пересиливал страх.
Вот и сегодня они вдвоем куда-то уехали, таинственно
переглядываясь, видимо, готовят ей сюрприз… Суббота и воскресенье были самыми
счастливыми днями. Погода стояла жаркая, Марина сидела в саду с французским
каталогом тканей, и в который уж раз пыталась решить, на какой из трех фирм
остановить свой выбор…
– Маря! Телефон! – закричала из кухни Алюша. Она
никогда не отвечала по мобильнику, а городского телефона в доме не было.
– Иду!
Михаил Петрович с Мишкой возвращались домой очень довольные.
У них было важное дело – купить стол для пинг-понга. Они долго и обстоятельно
выбирали, обсуждая достоинства и недостатки той или иной модели. Это ведь
только на непосвященный взгляд все столы одинаковые. Но наконец выбор был
сделан, стол куплен.
– Миша, когда его привезут?
– Ты же слышал – завтра!
– А как ты считаешь, мама обрадуется?
– Почему бы ей не обрадоваться? – засмеялся Михаил
Петрович. – Пинг-понг дело хорошее, мама, кстати, вполне сносно играет, я
в Турции видел, так что… Слушай, мороженого я не предлагаю, нам может влететь,
а вот кофе с пирожными можем себе позволить, как ты считаешь?
– Я лучше чай буду!
– Заметано!
Они заехали в венскую кондитерскую.
– Если все будет нормально, может быть, на Новый год мы
втроем махнем в Вену, вот там пирожные – с ума сойти!
