Сторож невесело усмехнулся.
– А вы давно живете в поселке? – спросила Маша.
– Пятьдесят два года. С самого рождения.
– Значит, вы в курсе всего, что здесь происходило за последние полвека. Я заметила одну странную вещь.
– Какую?
– На многих надгробных памятниках совпадают даты смерти. Тысяча девятьсот девяносто шестой год. Сентябрь.
– Правда? – Сторож хмыкнул. – Я как-то не замечал.
– Давайте прогуляемся по кладбищу, и я вам все покажу.
Несколько секунд оба молчали, разглядывая друг друга. Теперь сторож смотрел на Машу открыто и пристально. В грубых чертах его лица и в темных глазах читались жестокость и неприязнь, а крупный выразительный рот, напоминающий звериную пасть, еще более усиливал это впечатление.
Наконец сторож разжал губы и сказал:
– Вам бы лучше поспешить домой. Скоро совсем стемнеет, а у нас не принято выходить на улицу после наступления темноты.
– Да, я знаю. Но я так и не поняла, чего именно вы боитесь.
– Лес полон живности, – глухо произнес сторож.
– Вы в самом деле боитесь диких зверей?
– Нам здесь не нужны проблемы, – медленно проговорил сторож, продолжая разглядывать Машу в недобрый прищур. – Если с вами что-то случится – это станет большой проблемой.
– Надеюсь, что со мной все будет в порядке, – спокойно ответила Любимова.
– Я тоже на это надеюсь. Желаю здравствовать!
Сторож повернулся и зашагал к дому.
Маша огляделась. В сумраке темные надгробия выглядели зловеще и навевали неприятные, пугающие мысли. Маша хотела закурить, но передумала и поспешила к кладбищенской ограде, намереваясь уйти тем же путем, каким пришла, так как была уверена в том, что Нина привела ее сюда самой кратчайшей дорогой.
Маша без труда нашла нужное место. В траве, возле ограды, что-то лежало. Маша осторожно приблизилась и тут же отпрянула. Это был ворон!
Голова огромной птицы была смята, словно попала в мясорубку, одно крыло было оторвано и валялось в нескольких шагах.
Маша отвернулась и заспешила прочь. Некоторое время она явственно ощущала спиной чей-то пристальный взгляд, но обернуться так и не решилась.
Вскоре Любимова выбралась из лесополосы на поселковую улицу. Только здесь Маша позволила себе остановиться и перевести дух. Она повернула голову и посмотрела на стену темных деревьев. На мгновение ей показалось, что в полумраке блеснули два красноватых огонька, но Маша отнесла это на счет разыгравшегося воображения.
– Что же здесь происходит? – пробормотала она.
Помедлила несколько секунд, словно и впрямь надеялась, что кто-нибудь ей ответит, потом вздохнула и зашагала к дому доктора Тихонова, невольно поглядывая на стремительно темнеющее, затянутое белесыми тучами небо.
4
Степан Чадов, очкастый, бородатый, худой, стоял возле дома доктора Тихонова, прислонившись к стене и до самых ушей подняв воротник куртки. Казалось, он был поглощен какими-то тягостными размышлениями, когда Маша вывернула из переулка и подошла к нему, он не сразу поднял на нее глаза.
– Степан? – окликнула Маша.
Чадов-младший посмотрел на нее хмурым взглядом. Поправил очки.
– Вас видели с моей сестрой Ниной, – сказал он.
– Да. Она устроила для меня небольшую экскурсию по кладбищу.
Степан не отозвался. Тускло светил фонарь, худая фигура парня отбрасывала на стену ломкую тень.
– Вы ведь не просто так здесь стоите? – прищурилась Маша Любимова. – Вы хотите со мной поговорить?
Парень снова ничего не ответил. Казалось, он колебался. И Маша помогла ему принять решение:
– Мы здесь одни. Завтра я уеду и, скорей всего, никогда больше сюда не вернусь.
– А как же ваш друг – тот, которого вы ищите? – недоверчиво спросил Степан.
– Думаю, он уже вернулся в Москву. Эта история с самого начала была нелепой. К сожалению, мобильные телефоны здесь не ловят, а междугородней связи у вас нет, поэтому я не могу ему позвонить.
Маша достала сигарету и закурила. Парень посмотрел на облачко табачного дыма, расплывающееся в воздухе, перевел взгляд на Машу и вдруг спросил:
– Неужели он того стоит?
– Кто? – не поняла Маша.
– Ваш коллега, которого вы разыскиваете. Вы приехали сюда, в место, где вам никто не рад. Пристаете к людям с разными вопросами, хотя каждый их них готов вас послать куда подальше. Вам нравится, когда вас унижают?
Маша прищурилась:
– А вам?
Степан строго сдвинул брови.
– О чем вы говорите? – спросил он.
Маша глубоко затянулась сигаретой и выдохнула вместе с дымом:
– Степан, вы не ладите с отцом, правда?
– С чего вы взяли?
– Он довольно странный человек. Я бы даже сказала – эксцентричный. И еще – очень властный. Он не позволяет вам иметь собственное мнение, а это не может не раздражать.
– У меня есть свое мнение.
– Значит, вы боитесь его озвучить, а это еще унизительнее. Особенно для мужчины.
Замечание Маши задело парня.
– Я ничего не боюсь, – угрюмо произнес он. – И я сразу сказал вам, что видел вашего коллегу.
– Вы сказали, что он расспрашивал вас про водохранилище. Но это ведь не совсем так, верно? Он расспрашивал вас про девушку по имени Илона Сафронова. Я права?
Степан нехотя кивнул:
– Да.
– Ваша сестра сказала, что Илона умерла. Но в могиле ее тела нет. Как это понимать?
– Илона… не дожила до первой брачной ночи.
– Что с ней случилось? – спросила Любимова, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.
– Она погибла. Прямо во время свадьбы.
Маша выдохнула облачко табачного дыма, и порыв холодного ветра тут же отнес его в сторону водохранилища.
– Как это произошло? – спросила она.
– У нас в поселке есть традиция: молодожены едут фотографироваться на утес. Это недалеко. В тот день дул сильный ветер. С головы Илоны слетела фата. Она попыталась поймать ее, оступилась и упала вниз – прямо в воду.
– Нина не обманула, когда сказала, что могила Илоны пуста?
Степан покачал головой:
– Нет, не обманула. Тело Илоны не нашли.
– Но ее искали?
– Пытались. – Степан снял очки, протер их краем свитера, выбившегося из-под кожаной куртки, и снова водрузил на нос. – У нас тут очень сильное стоковое течение, – пояснил он. – Ее тело отнесло далеко в сторону. Поиски продолжались часов пять, а потом поднялся ветер, и начался шторм. Ветровые волны у нас достигают трех метров, а при таких условиях не особо-то и поищешь.
