– И что с того? – спокойно отозвался Лицедей.
– Они тебя найдут.
Убийца усмехнулся:
– Уши от мертвой собаки они найдут, а не меня.
Глеб помолчал. Этот парень с искусственным лицом был холоден, как камень. Если у него когда-то и была душа, то теперь она выморожена холодными ветрами вселенской пустоты.
– Мы можем поговорить? – вновь прервал молчание Корсак.
– О чем?
– О «Чернокнижии» Антона Хониата.
– Что именно ты хочешь знать?
– Я в курсе, что ты пытаешься собрать все четыре варианта, все экземпляры этой книги. Но зачем ты это делаешь? По чьему приказу?
Убийца некоторое время молчал, потом небрежно обронил:
– Смотри на дорогу.
– Н-да… – Глеб усмехнулся. – Не слишком-то ты разговорчив. Кстати, мы подъезжаем. Видишь эту гостиницу? Книга находится там.
– В каком номере?
– Этого я тебе не скажу.
Глеб свернул с дороги в переулок и припарковал машину возле ярко освещенного киоска «Табак». Они выбрались наружу.
– Только не пытайся позвать на помощь, – холодно предупредил Лицедей. – Помни, что твоя девушка у меня в руках.
– Я не забываю об этом ни на минуту.
Пройти в гостиницу и подняться на нужный этаж оказалось плевым делом. Лицедей щедро расплачивался с любым служащим, в чьих глазах вспыхивал огонек алчности, вынимая тысячерублевые купюры из кармана плаща.
– Номер уже заселен, – доверительно шепнул им портье. – У нас сегодня аншлаг. Члены Всероссийского общества садоводов съехались на конференцию, а с забронированными заранее номерами, как всегда, путаница, вот и распихиваем их во все свободные. Едва успеваем постели перестилать.
Лицедея это известие ничуть не напрягло. Он постучал в дверь и, когда та приоткрылась, схватил за горло пожилого садовода и, сдавив его шею ровно настолько, чтобы жилец не смог закричать, вошел в комнату и посторонился, пропуская Глеба.
– Доставай книгу, – сказал он. – И поторопись, иначе старик задохнется.
Глеб взял стул, подтащил его к стене, быстро поднялся, открутил разболтанные шурупы вентиляционной решетки, снял ее и сунул руку в шахту, моля Бога о том, чтобы книга оказалась на месте. Пальцы его нащупали шершавую кожаную обложку.
– Она там? – спросил Лицедей.
– Да.
Корсак достал книгу, слез со стула и протянул ее убийце.
– Положи ее мне в карман, – приказал тот.
Глеб с трудом запихнул книгу в карман плаща. Перевел дух и посмотрел на багровое лицо жильца.
– Отпусти его, – потребовал он у Лицедея.
Убийца разжал пальцы, и пожилой командировочный рухнул на пол.
– Он жив? – спросил Глеб.
– Да, – ответил Лицедей. – Очнется через пару минут. Горло немного поболит, но к завтрашнему дню пройдет.
– Хорошо. – Глеб посмотрел в светло-карие, невозмутимые глаза Лицедея. – Что дальше?
– Прокатишься со мной.
– Куда?
– Недалеко.
– Но ты обещал отпустить Марию Любимову!
– Отпущу. Но сперва закончу это дело. Идем!
Лицедей повернулся и шагнул к двери. Глеб увидел на сервировочном столике небольшой десертный ножик, незаметно взял его и, с трудом поборов искушение вонзить этот ножик в широкую спину убийцы, двинулся за ним следом.
Лишь в коридоре Глеб опомнился и торопливо спрятал ножик в карман пиджака.
2
Маша Любимова стояла на ржавом кузове с куском железной арматуры в руке и смотрела на несущихся к ней собак. Она мысленно распрощалась со своей жизнью, но вдруг услышала урчание мотора и шорох шин. Где-то рядом остановилась машина.
– Эй! – изо всех сил крикнула Маша. – Эй! Помогите!
Палевая овчарка подбежала к кузову и прыгнула вверх, надеясь схватить Машу зубами за ногу, но арматурный штырь со свистом рассек воздух и врезался овчарке в морду.
Пес взвыл от неожиданности и рухнул на землю.
И тут громыхнул выстрел. Псы отскочили от кузова и заскулили. К машине быстрой походкой приближался толстый мужчина в полицейской форме, фуражке и при старлеевских погонах.
– А ну – пошли! – рявкнул он и сделал вид, что поднимает с земли камень. – Пошли, сказал!
Собаки, огрызаясь, трусцой отбежали в сторону и уселись на землю. По всей вероятности, они хорошо знали человека в форме и не желали с ним связываться.
– Расплодил тут тварей… – выругался полицейский и посмотрел на Машу цепким взглядом, в котором изумление соседствовало с любопытством. – Что тут происходит? Кто вы?
Маша облегченно вздохнула и опустила кусок железной арматуры.
– Вы знаете Ханта? – спросила она.
– Конечно. Я – местный участковый.
– Местный?
– Тут в двух километрах есть деревня – Щерпетовка, – объяснил полицейский.
– Разве полигоны бытовых отходов создают так близко к жилым секторам?
– Бывает, и ближе. Так что здесь произошло? Почему вы в таком виде?
– Хант похитил меня и много часов силой удерживал в своем погребе.
– Хант? – Участковый покосился в сторону щитового домика. – Вот сволочь! Я знал, что с этим уродом что-то не так. Он у себя?
– Да. Я заперла его в погребе, когда убегала. Задвинула крышку ящиком с инструментами.
– Ясно. Спускайтесь сюда, я провожу вас до своей машины. А потом наведаюсь к Ханту.
– Хорошо.
Маша стала осторожно спускаться вниз. Псы зарычали, участковый прикрикнул на них и подал Маше руку. Пока они шли к полицейской машине, псы, не двигаясь с места, глядели им вслед.
– Похоже, они вас знают, – сказала Маша.
– Вы про собак?
– Да.
– Ненавижу этих тварей! Но они только с виду грозные. Хант их частенько колотит. Думает, что так они станут злее. Но получилось все наоборот: вместо отважных псов он воспитал трусливых подлых тварей. Как только они чувствуют в противнике силу и уверенность – тут же отступают.
Они дошли наконец до потрепанного «жигуленка». Участковый открыл дверцу и подождал, пока Маша усядется на сиденье.
– Ждите здесь и не высовывайтесь наружу, – напутствовал он.
– Старлей, есть еще кое-что, чего я не сказала, – выпалила Маша.
– Не сказали?
– Да. Понимаю, как дико это прозвучит, но… В погребе у Ханта хранятся части человеческих тел.
Секунду или две полицейский молчал – недоверчиво, недоумевающе глядя на Любимову, словно вдруг усомнился в здравости ее рассудка. А потом сипло проговорил:
