– Странные вы люди…
– Кто мы?
– Интеллигенция…
– Вы что-то имеете против интеллигенции?
– Наоборот! Я от нее тащусь. И от вас, Мария, я просто
охренел. Прям глаз оторвать не могу. Я для вас что хотите сделаю…
– Вы очень славный человек, Сережа…
Он рассмеялся, но не без горечи;
– Вы так это сказали, что козе понятно: вы славный,
Сережа, но болван.
– Ничего подобного, вы действительно очень славный
человек и… Я за последние дни совсем дошла… столько всего случилось, а сейчас
вот сижу с вами и мне хорошо, спокойно.
В его больших серых глазах светилось сочувствие.
Он, очевидно, хотел что-то спросить, но постеснялся. И
подлил мне еще вина.
– Пейте, Мария, вкусно ведь!
– Вкусно, – подтвердила я.
– Мария… А можно задать бестактный вопрос?
– Валяйте, – улыбнулась я.
– Вы что, совсем одна, даже этого… бойфренда у вас нет?
– Был, до вчерашнего дня.
– Понял.
– Да не берите в голову, Сережа… Это бывает с
женщинами. Все не так страшно.
– Тогда вам надо темные очки надеть, – не глядя на
меня сказал он.
– Темные очки?
– Ну да… У вас, извиняюсь, глаза, как у больной собаки.
Ох, простите, что я говорю…
– Ничего, все нормально, Сережа, – усмехнулась
я. – Это пройдет. Больная собака не обязательно умирающая.
– Если ее лечить! – довольно решительно заявил
Сергей. – Мороженое будете?
– Нет, спасибо.
– А кофе?
– С удовольствием.
Кофе тут был великолепный.
– Ах, хорошо… – сказала я, отпив глоток. – Спасибо
вам огромное, Сережа.
– Не за что.
После обеда он отвез меня домой. Когда его «БМВ» въехал во
двор, я сразу заметила возле своего подъезда знакомый «фольксваген-пассат».
Так, только этого мне и не хватало! Я хотела было попросить Сергея высадить
меня у въезда во двор, но потом решила – может, так оно и лучше. Пусть Макс
видит, что я могу и без него обойтись.
«БМВ» подкатил к подъезду, Сергей вышел, открыл мне дверцу
(откуда он знает все эти штуки?) и, глядя мне в глаза, спросил не без робости:
– Мария, можно я позвоню?
– Конечно, Сережа, я надеюсь, что вы придумаете что-то
насчет машины…
– Да, да, обязательно!
– Спасибо вам за все, за обед и за заботу!
Заметив, что Макс вылезает из машины, я встала на цыпочки и
поцеловала Сергея в щеку. Он совершенно ошалел.
– Мария! Я…
– До свиданья, Сережа!
Я повернулась и двинулась к двери, делая вид, что просто не
замечаю Макса. Он стоял возле своей машины, с интересом за мной наблюдая. И,
похоже, то, что он видел, ему совсем не нравилось. Я вошла в подъезд, и тут же
за мной вошел Макс.
– Маша! – окликнул он меня. – Не притворяйся,
что ты меня не видишь!
– Я просто не хочу тебя видеть! Ты для меня больше не
существуешь.
– Я уж вижу… Для тебя теперь существует только этот
крутой парень на «БМВ». Быстро же ты утешилась!
– А по-твоему, я должна день и ночь лить слезы из-за
того, что ты женишься на этой швабре? Скорее, тебе надо сокрушаться по этому
поводу.
– Маша, зачем ты так… Я ведь люблю тебя…
– Знаешь, Макс, я женщина скромная, меня вполне
устраивала половина, а вот трети мне, извини, маловато. Как, впрочем, и твоей
Лидочке. Ты слишком любвеобилен, Макс. Меня предупреждали, а я не верила…
– Ты просто ничего не понимаешь… Это жестоко…
В этот момент из лифта вышла девочка с ирландским сеттером и
смерила нас любопытным взглядом.
– И вообще, это не место для объяснений. Да и
объясняться нам незачем. Всего хорошего, Макс!
– Позволь мне зайти к тебе… я должен все-таки
объяснить…
– Не нужно. Все понятно и так. Прощай, Макс!
И я ступила в лифт. Он на мгновение замешкался, и дверцы
лифта сошлись буквально у него перед носом.
– Ну и черт с тобой! Пропади ты пропадом! –
донеслось до меня.
Вот это и в самом деле был конец. Отличный финал по всем
законам драматургии. Правда, финал не для трагедии, а в лучшем случае для
трагикомедии. А вернее, для идиотской комедии, до невозможности глупой и
нелепой. Прощай, Макс!
Дома я дала волю слезам. Но наплакавшись, подумала, что надо
сегодня же позвонить Вырвизубу и сказать, что могу приступить к работе, не
дожидаясь первого числа. Работа – самое лучшее лекарство от любви.
Только не связывайся с этим Сережей, предостерег меня
внутренний голос. Не пытайся вышибать клин клином, не поможет! Да что я такого
сделала? Сходила с ним в ресторан, и только-то. Никаких авансов я ему не
давала, а машина новая мне нужна позарез, ну, не новая, но другая. Да этот
парень на тебя запал! Ну и что? Я же не виновата, что нравлюсь, просто,
по-видимому, сорок лет – мой возраст. У каждого человека есть свой возраст. И
мой возраст – сорок! Что ж теперь делать?
Постараться не терять голову, совсем тихо прошептал
внутренний голос. Молчи, дурак, сказала я ему и позвонила Вырвизубу. Тот
безумно обрадовался и пригласил завтра в двенадцать прибыть в редакцию.
Домой я привезла целую стопку рукописей и сразу взялась за
дело. Главное – не думать о Максе. Жаль, нельзя отключить телефон. Я конечно же
уверена, что он не позвонит, но так… на всякий случай. Однако – нельзя, вдруг
позвонит Лиза, или Белка, или Костя…
Словом, нельзя. Я налила себе большую кружку чаю с лимоном и
открыла первую папку. И тут же расхохоталась. Первая фраза французского романа
выглядела так:
«Мари-Франс жила в семиэтажном многоквартирном особняке на
одной из фешенебельных авеню Марселя».
Многоквартирный особняк! Я глянула, кто этот гений.
Какая-то Антонина Журасик. И почему она полагает, что ей
надо заниматься переводами? Собственно, можно больше и не читать – и так все
ясно. Но для очистки совести я решила посмотреть, что там дальше. Ну, про
особняк она не понимает, а в остальном, возможно…
Нет, невозможно, просто бред какой-то: «Ошуюю от Грегуара
сидел Паскаль, одесную Иветт, а визави – Мари-Франс». Антонина Журасик в
издательстве Вырвизуба печататься не будет. Слишком очевидно, что эта дама,
если и читала в своей жизни хоть что-то, то, скорее всего, романы в подобных же
переводах. Это случай почти анекдотический. Я отложила папку с ее переводом в
сторонку и открыла следующую. Перевод с немецкого.
