– Не говори, всю ночь проворочалась с боку на бок.
– Вот и несешь всякую ахинею. Вставай, будем пить кофе,
а потом придумаем что-нибудь интересное…
Зазвонил телефон. Марта схватила трубку. А я отправилась в
ванную, чтобы не слушать чужих разговоров.
Когда я вышла оттуда, вид у Марты был расстроенный.
– Представляешь, Лео звонил, у него тяжело заболел брат
в Стокгольме, и он сегодня вылетает туда… А я так хотела вас познакомить…
– Господи, познакомимся еще, это же не конец света. А
что с братом-то?
– Сердце.
– Бог даст, все обойдется.
– Будем надеяться. Слушай, Машка, а давай сегодня
сходим на выставку кошек? Хочешь?
– На выставку кошек? Хочу! Жажду! – обрадовалась
я.
– А вечером можно пойти на концерт в церковь Нигулисте.
– Культурная программа?
– Ага!
– Принимается! И еще мне нужно купить подарки для Лизы
и Белки.
– А для Макса? – засмеялась Марта.
– Я бы купила, – призналась я, – но что я ему
скажу?
– Горбатую кретинку только могила исправит! Он сюда с
бабой, а ты ему подарок?
– Ты права, я действительно горбатая кретинка! Но я
вдруг поняла, что он не мне изменяет с этой бабой, а, наоборот, ей со мной.
– И тебе стало легче?
– Ненамного, но легче.
– Вот и слава богу.
– И еще я знаешь, что придумала? Я его в Москве спрошу,
с какой это женщиной он в Таллин ездил. Представляешь, как он удивится?
– Нет, Машка, не стоит! Он решит, что ты просто
проследила за ним в Москве на вокзале.
– Да, пожалуй, ты права… Но я ведь все равно не смогу
вести себя с ним так, будто ничего не случилось… Тьфу, это уже сказка про
белого бычка.
– Нет уж, Маш, ты должна взять себя в руки, сдержаться,
а тем временем навести справки, кто эта баба и какие у них отношения.
– Легко сказать, а как я это сделаю?
– Ну, это ерунда! Поговори начистоту с Нинкой,
признайся ей во всем. Уверяю тебя, через денек-другой ты получишь все сведения
на блюдечке с голубой каемочкой. А тогда уж будешь думать…
– Господи, Марта, я так не хотела ничего лишнего знать
о нем!
– Тогда не надо было делать никаких лишних
телодвижений.
– Ты о чем? О том, что не надо было приезжать сюда?
– Приезжать надо было, но только не в связи с ним…
Просто приехала бы ко мне, а он там, в Москве, помирал бы от неизвестности и
ревности.
– Знаешь, как это называется? Задним умом крепки!
– Да знаю… А теперь, чтобы это не повторилось, надо все
заранее обдумать.
– Что? Что тут еще можно обдумывать? И потом, Марта,
обдумывай, не обдумывай, а он явится ко мне, обнимет, и я, наверное, все
забуду.
– Выходит, главное, чтобы обнял?
– Боюсь, что да.
– А с этой мадам как быть? Предать забвению?
– Во всяком случае попытаться.
– Ой, господи, какие же мы, бабы, дуры.
– А мужики – козлы! – засмеялась я.
– А что, судя по тому, что в этом мире творится, так
оно и есть… Видно, что дуры и козлы старались! – уже заливалась хохотом
Марта. – Ну что, Машка, жить стало легче, жить стало веселее?
– Еще бы!
– Тогда двинем на выставку кошек!
Выставка кошек оказалась не слишком большой, но глаза все
равно разбегались.
– Машка, посмотри, вон тот, серенький, умереть не
встать! – стонала Марта. – А вон тот, рыжий! Красота какая!
Мне, конечно, нравились и персы, и бирманские кошки, но
вдруг я увидела существо, поразившее меня в самое сердце. Гладкая
полосато-пятнистая шкурка, круглая головка со странной формы ушами и большими
тревожными глазами.
– Смотри… – дернула я за рукав Марту.
– Да что особенного, обычная дворовая кошка, –
фыркнула та.
– Понимала бы ты что-нибудь, вон какие у нее уши!
Хозяйка так полюбившейся мне кошки расплылась в улыбке.
– Как приятно, когда люди разбираются, – сказала
она по-русски. – Хотите купить?
– Да нет, спасибо, – испугалась я. – А как
эта порода называется?
– Шотландская вислоухая, – с гордостью ответила
женщина.
– А у нее уши вовсе не вислые! – вмешалась
Марта. – Но она и вправду красивая… И независимая какая-то.
– Пошли отсюда, – шепнула я Марте, – я так
хочу эту вислоушку! Но нельзя, у меня Геша Глюк!
И мы позорно сбежали.
– Куда теперь? За подарками?
– Да.
– А какие идеи?
– Сама не знаю…
– Ну что, будем шататься из магазина в магазин или
сразу махнем в Каубамаю?
Каубамая – это большой универсальный магазин в центре
Таллина.
– Нет, в Каубамаю не хочу…
– Ладно, тогда прошвырнемся по Пикк, по Виру, на
Ратушной площади покрутимся…
– Нет, это опасно.
– В этот час? Брось! Наверняка они на выставке
околачиваются в первой половине дня. Давай пройдемся, вспомним молодость.
– Пустые прилавки, что ли? – засмеялась я. –
Такое разве забудешь? Хотя, судя по всему, многие уже забыли и очереди, и
пустые полки. А я вот отлично помню, как лет в семнадцать чуть ли не целый день
простояла за теплыми сапогами.
– Купила? – с улыбкой поинтересовалась Марта.
– Купила, только на номер больше, чем нужно.
– Больше – не страшно, вот на номер меньше – это хуже!
Я на твою первую свадьбу надела туфли на номер меньше, думала, помру к чертям
или в обморок упаду. Но не могла же я ударить лицом в грязь и появиться на
свадьбе в старых туфлях. Сейчас бы я на все наплевала, но в восемнадцать лет…
– Да, ну и дуры мы были.
– Не говори…
– Мы и сейчас дуры, только в другом…
– Ладно, хватит тебе казниться, все хорошо, запомни!
– Запомнила, на всю оставшуюся жизнь!
– Машка, вот сюда мы должны зайти, здесь бывает
классная обувь и не очень дорого! Смотри, какие туфельки, мечта, и всего тысяча
двести крон.
– Это сколько на доллары?
– Около стольника. Зайдем?
– Можно.
Туфли были красивые, модные, но удивительно неудобные.
