Меня трясло. Так и есть, тридцать восемь и семь! Только
этого не хватало! Надо срочно принять какие-то меры.
Я развела в стакане аспирин, выпила его, разделась, вся
дрожа, напялила теплую рубашку и халат, надела шерстяные носки и завалилась в
постель. Главное – заснуть, а к утру все должно пройти, ведь у меня сейчас
полоса везения!
Но к утру мне стало еще хуже, и я поняла, что моя выгодная
работа горит синим пламенем. Из последних сил я накинула на плечи куртку и
спустилась к почтовому ящику. Мне когда-то внушили, что забитый
корреспонденцией ящик показывает грабителям, что хозяев квартиры нет в городе.
И я взяла себе за правило каждый день вынимать почту. Вернувшись, я сразу
набрала номер Таньки. Она меня не узнала.
– Что у тебя с голосом? Ты больна?
– Тань, прошу, позвони Вырвизубу и скажи, что я
заболела и не успею в срок при всем желании. Если ему надо, заезжай ко мне, я
отдам тебе книгу…
– Машуня, не вздумай! А вдруг ты через пару дней
оклемаешься и будешь себе локти кусать? Я пока не стану ему звонить. А как ты
там одна? Может, тебе что-то нужно?
– Ничего мне не нужно, я делаю морс из клюквы и пью, а
есть мне не хочется.
– А врач? Ты вызвала врача?
– Зачем? Грипп я и сама вылечу… Больничный мне не
нужен… Все, Танюша, не могу больше говорить…
Она еще что-то верещала, но я уже не слушала.
Уронив трубку на рычаг, я завернулась в плед и закрыла
глаза. Мне было так плохо…
Я разлепила веки и почувствовала, что просто умираю от
голода. Который час? Десять? Ничего себе! Надо встать скорее, поесть и садиться
за работу. Но тут до меня дошло: ведь я больна, у меня грипп. Я прислушалась к
своим ощущениям – температуры явно нет, но и сил тоже. Ничего, оклемаюсь. Вдруг
я заметила, что на мне розовая ночная рубашка, которую много лет назад подарила
вторая свекровь и которую я так ни разу и не надела. Она валялась в шкафу
вместе с другими. Странно.
Хотя чего не сделаешь в бреду! Однако это было не
единственной странностью. На столике возле кровати стояла тарелка с
мандаринами. Инга! Ну, конечно, это приехала Инга, моя лучшая подруга, почти
сестра. Мне сразу стало легче. Ингуля! Ну, теперь-то я не пропаду!
В комнате было прибрано. На спинке стула возле кровати висел
махровый халат. Я потянулась за ним. Надо же, чистый! Она даже успела
постирать… А я и не слышала, как работала машина. Хотя что я вообще слышала?
Ничего не помню, прямо-таки амнезия, как в сериалах.
Я поплелась на кухню. Там тоже было чисто и прибрано.
А в холодильнике прорва всякой еды. Я включила чайник и
отломила кусок батона. Потом бросила в кружку пакетик чая, намазала на хлеб
какой-то умопомрачительно вкусный творожный сыр, и жизнь показалась мне
поистине прекрасной. Ай да Инга!
Собравшись с силами, я пошла в большую комнату, которую язык
не поворачивается назвать гостиной, хотя ее функции именно таковы. Но тут меня
ждал еще один сюрприз. На столе в большой вазе стоял поистине роскошный букет
желтых и сиреневых хризантем. А на журнальном столике большущая коробка конфет и
еловая веточка с шишками в стеклянном кувшине. Что за чудеса?
Допускаю, что Инга могла купить цветы, но конфеты?
Это исключено. Она не переносит сладкого. Ей такое даже в
голову никогда не пришло бы. Танька? Ну, Танька могла бы купить конфеты и даже
цветы, но убирать и тем паче стирать она бы не стала. Какая же я дура! Это они
вместе, Инга и Танька. Ну, конечно, ключи от моей квартиры есть у обеих. Инга
живет в соседнем доме… Сейчас я ей позвоню, поблагодарю. Но Ингина мама Елена
Вячеславовна удивленно сказала, что Инга по-прежнему в Праге и в ближайшее
время в Москву не собирается. Тогда я позвонила Таньке. Но у нее никто не
отвечал, видно, она отправилась по магазинам. Однако силы мои были на исходе. Я
доплелась до кровати и буквальна рухнула. Не знаю, сколько я спала, но когда
проснулась, за окнами было уже темно.
Часы показывали пять вечера. Господи, а какое сегодня число?
Сколько времени я провалялась как бесчувственное бревно? В дверь позвонили. Три
раза. Это Танька!
Но у нее же есть ключи. Я вылезла из постели и побрела в
коридор.
– Кто там? – прохрипела я. Тот еще голосок!
– Машка! Ну, слава богу, открой!
Это и в самом деле была Танька. Вид у нее был крайне
испуганный.
– Господи, на кого ты похожа! – всплеснула она руками. –
Просто узница концлагеря, кожа да кости! Ой, Маш, я уже третий день мучусь, от
кого эти цветы и конфеты? А? Такой букетище кучу денег стоит, тем более в это
время года. А конфеты какие! Бельгия! Это же чудо! От кого, Машка? –
тараторила она. – Ой, Маш, ты сядь, а еще лучше ляг! Ты чего-нибудь ела
сегодня, а?
– Бутерброд.
– Хочешь, я тебе омлет сделаю?
– Хочу! Только я пойду лягу!
– Иди-иди, я принесу!
Через десять минут Татьяна принесла мне тарелку с пышным
омлетом, горячий чай с лимоном и два куска хлеба с маслом.
– Ешь, несчастная, – со слезами в голосе
проговорила она и села рядом с кроватью. – Смотри, не подавись.
Я с жадностью набросилась на еду. А Танька тем временем
кинула в стакан с водой какую-то рыжую таблетку.
– Это что? – спросила я с полным ртом.
– Витамин С, растворимый. Тебе надо быстрее
поправляться. Работа тебя дожидается.
В недоумении уставилась на нее.
– Ну, поговорила я с Вырвизубом…
– И что?
– Сказал, что будет ждать, сколько потребуется. Ох,
Машка, он так на тебя запал, ужас просто!
– Значит, из-за моих прекрасных глаз…
– Ну, не только… – как-то смущенно проговорила Танька.
– То есть? – насторожилась я. Танька способна на
самые неожиданные поступки.
– Понимаешь, Машуня, – я когда поняла, что ты
надолго выбыла из строя, я ему все же позвонила, и он сначала расстроился и
сказал, что придется искать другого переводчика. Ну я тут развопилась, что
такого переводчика ему днем с огнем не сыскать и все такое прочее, а он
говорит, мол, это еще неизвестно, в конце концов, я непрофессионал и твоя
подруга, поэтому не могу судить объективно… Тогда я предложила…
– Что ты предложила?
– Ничего особенного! Я сказала, что возьму у тебя уже
сделанный кусок и покажу ему. Ну и показала! А он просто в восторг пришел! И
обещал ждать!
– Постой, я что-то ничего не пойму. Ты что, была здесь
с ним?
– Боже упаси, я что, псих? Я взяла с твоего стола
несколько первых страниц, отксерила их и отдала Вере. А она показала их ему.
Вот и все.
