Но как бы то ни было, а работать надо, хочешь – не хочешь.
Я, естественно, не хотела, но заставила себя сесть за машинку, прекрасно
понимая, что скоро меня все равно прервут. Уж Белка с Лизой не преминут узнать,
как мои дела. Да и Танька тоже. Однако первым позвонил Вырвизуб.
– Мария Никитична, дорогая, как ваше здоровье? –
для начала осведомился он.
– Спасибо, Борис Евгеньевич, все хорошо. Кстати, я ведь
не поблагодарила вас за чудные розы. Спасибо большое!
– Рад, что угодил вам. Мария Никитична, как наши дела?
– Идут, Борис Евгеньевич, идут полным ходом, надеюсь,
что скоро закончу. Вот только надо будет еще все это перепечатать набело, я
сама не успею.
– Не волнуйтесь об этом! Сдадите так, как есть, наши
девочки отлично сами наберут текст, вы ведь не от руки пишете?
– Нет, я на машинке.
– И прекрасно.
– Но тогда… Тогда я могла бы уже отдать вам то, что я
сделала, – ляпнула я и тут же раскаялась: мы ведь условились, что он мне
заплатит, как только я представлю рукопись, а так я ему отдам…
– Нет, Мария Никитична, не стоит. На носу долгие
праздники, а у вас всего один-единственный экземпляр, он легко может
потеряться. Не стоит. Все равно раньше пятнадцатого января никакой нормальной
работы не будет.
– Ну, к пятнадцатому я вообще все закончу! –
обрадовалась я.
– Вот и чудесно! К шестнадцатому числу я приготовлю
деньги, а вы рукопись! Договорились?
– Да, разумеется!
– А потом, Мария Никитична, у меня еще есть на вас
виды. Вы пока ничем не связаны, никаким договором?
– Пока нет. А что вы хотите мне предложить? – Мне
было чрезвычайно любопытно.
– Знаете, многое! Но выбирать будете сами! Конкретнее
пока говорить не стану, в наше время опасно много обещать… Но без работы вы не
останетесь.
– Что ж, спасибо. Меня это радует.
– Где вы встречаете Новый год? – вдруг
поинтересовался он.
– Новый год? Вероятно, у тетушки, как обычно, –
осторожно ответила я.
– А я уеду в Египет! И потому хочу заранее пожелать вам
в Новом году удачи и больших творческих успехов.
– О, спасибо, Борис Евгеньевич! И вам я тоже желаю
всяческих успехов. В Египте сейчас, наверное, здорово, тепло и купаться можно?
– Говорят, можно!
– Тогда желаю вам хорошего купания!
– Мария Никитична, – он слегка охрип, – а вы
бы не хотели… тоже в Египет? Я могу это устроить в два счета!
– Нет, спасибо, Борис Евгеньевич, – чуть не
расхохоталась я, – мне же надо работать…
– Ну, в принципе…
– Нет, нет, благодарю, но я не поеду!
– Жаль. Простите за назойливость, – очень сильно
смутился Вырвизуб.
– Да нет, что вы… При других обстоятельствах, я,
возможно, и поехала бы… Ну, ладно, счастливого вам пути!
– А вам – счастливо оставаться и с наступающим вас!
Да он, кажется, и впрямь в меня влюбился. Бедняга!
И тут же меня обдало жаром от воспоминаний о минувшей ночи.
Господи, что это было? Безумие, восторг, страсть? Нет, любое слово казалось мне
штампом, недостойным пережитого. Я дожила до сорока лет, но только сегодня
ночью мне на какой-то миг показалось, что вот, наконец, я нашла ту самую
пресловутую вторую половинку. И, конечно. Макс был самым лучшим мужчиной, какие
встречались мне в жизни. Неужели это и есть любовь? Ах, какая умница Вырвизуб,
он сказал, что сдать надо шестнадцатого, значит, я вполне могу сегодня
полентяйничать. Ибо какая может быть работа после не просто бессонной ночи, а
после ночи любви?
Тьфу, неужели не осталось для любви незатасканных слов и
словосочетаний? Впрочем, это не имеет ни малейшего значения, главное, чтобы
была сама любовь, а слова-то уж я как-нибудь подберу!
Я с легким сердцем встала из-за стола и подошла к зеркалу.
Да, вид еще тот! Но до чего же глаза блестят!
А губы распухли вполне недвусмысленно. Зато я точно знаю, что
сейчас ни, один мужик не устоял бы передо мной. Но они не нужны мне! Никто!
Только один Макс…
Макс! Макс!
Стоп, Маша, опомнись, остановил меня внутренний голос, и я
решила прислушаться к нему. Иногда он говорит дельные вещи. Ночь любви,
разумеется, дело хорошее, особенно после нескольких лет воздержания.
Но ты, кажется, – упоминала о любви? Рано, Маша, рано!
Это всего лишь хороший, даже потрясающий секс, но любовь тут
ни при чем. Но он сам позвонил… сказал, что любит! Ничего подобного! Он сказал,
что, кажется, любит. Есть разница, согласись! И потом, он позвонил через
четверть часа после того, как расстался с тобой, то есть еще не остыл. И
принимать всерьез эти слова нельзя. Чуть ли не каждый мужик в постели бормочет
что-то о любви, ну и велика ли цена этому бормотанию?
Грош в базарный день. А звонку через пятнадцать минут – в
лучшем случае два гроша или даже полтора.
Ну и что из этого следует? Ничего особенного, просто радуйся
удачно проведенной ночи и даже не очень рассчитывай на еще одну. Так надежнее и
спокойнее. Это не любовь и даже пока не влюбленность, это всего лишь
удовлетворенное желание. Если учесть, как давно ты этим не занималась, то не
удивительно, что пришла в такой телячий восторг, и вполне возможно, что дело
вовсе не в его талантах… Ну нет, дело очень даже в его талантах, – не
согласилась я с внутренним голосом. Я же все-таки повидала в жизни мужчин и
разбираюсь, что к чему… Да, я согласна, о любви еще рано думать и тем более
говорить, но что касается его сексуальных способностей, то тут не может быть
никаких сомнений.
Вот так плодотворно побеседовав с внутренним голосом, я
пришла к выводу, что не стану никому ничего говорить. Было и было, подумаешь,
большое дело! И виду не подам… А лучше всего скажу, что нашла записку слишком
поздно, тогда и расспросов не будет, а то тетушка, а теперь еще и Белка,
слишком интересуются моей половой жизнью. Правда, от Таньки вряд ли удастся
что-то скрыть.
У нее потрясающая интуиция.
И словно в ответ на мои мысли позвонила Татьяна.
– Машка, как вчерашний вечер? – полюбопытствовала
она.
– Хорошо!
– Где были?
– Очень симпатичное заведение, называется «Под
каштанами». Правда, каштанов я там нигде не приметила…
– Стоп, ты что-то разболталась, значит, хочешь скрыть
суть…
– Тань, ты чего? Какую суть?
– Где вы были после кабака?
– Тань…
– Но где-то же вы были!
– Он отвез меня домой!
– И все?
