Публика молчала. И вдруг из зала послышался слабый женский голос.
– Пусть шар ответит: возьмут ли меня на работу в издательство?
– Эй, шар! – обратился к шару немец и легонько стукнул по нему пальцем. – Девушка интересуется, возьмут ли ее на работу в издательство? Надо ответить!
По шару пробежала радужная волна, и вслед за тем глухой, непонятно откуда исходящий голос произнес:
– Не возьмут! Издательство через неделю закроется по причине пожара, и всех сотрудников отправят в бессрочный отпуск!
Публика зашевелилась, послышались смешки.
– Вернется ли ко мне моя жена? – крикнул нетрезвым голосом мужчина из второго ряда.
– Вернется, если ты, Шестоперов, бросишь пить горькую и будешь менять белье и носки хотя бы раз в неделю! – ответил тот же таинственный голос.
По залу пробежал вздох облегчения, кто-то засмеялся.
– Когда произойдет мировая революция? – строго спросил один из красноармейцев.
– Она произойдет…
Когда светило с Запада взойдет,
А на Востоке в море упадет,
На черный берег шквал огня пошлет,
А может быть, совсем наоборот,
Великая держава оберет
До нитки слабых и сама умрет!
Да здравствует мировая революция,
Товарищи! Ура!
– Ура! – машинально крикнул красноармеец, но его никто не поддержал, и он, смутившись, замолчал.
И тут вдруг как прорвало – заговорили, перебивая друг друга, все сразу, вопросы посыпались со всех сторон: «Изменяет ли мне моя жена?», «Кто у меня родится – дочь или сын?», «Что ждет Россию в будущем?», «Когда разрешат свободную торговлю нефтью?», «Когда в Советской России наступит изобилие?»
Но немец поднял руку и объявил:
– Все, товарищи, шар устал! К следующему представлению он отдохнет! Всем, кто хочет узнать свое будущее, просьба явиться на следующее представление!
– Еще один вопрос! – гробовым голосом прогремел шар, переливаясь всеми цветами радуги.
Зал снова загалдел, потянулись руки. Маг обвел публику цепким взглядом, ткнул пальцем в зал и сказал:
– Молодой человек из пятого ряда! Вот вы, да, с рыжими волосами!
Из пятого ряда поднялся рыжеволосый, очень прилично одетый парень. Публика притихла, всем было интересно, о чем же парень спросит шар. Даже Маяковский нервно наклонился вперед и уставился парню в затылок.
Юноша между тем смущенно кашлянул в кулак и заговорил прерывающимся от волнения голосом:
– Что нужно сделать, чтобы моя девушка крепче меня любила?
– Вот это вопрос! – восхищенно проговорил лысый маг. – Ах, любовь, любовь! Ты сдвигаешь с места горы и поворачиваешь реки вспять! Ты делаешь из трусов героев, а героев превращаешь в богов! Ну-с, товарищ шар? Юноша задал вам вопрос. Будем отвечать?
Шар замигал, загудел и глухо изрек:
Чтоб пред любимой не терять лицо,
Любимой должен ты вручить кольцо!
Парень смотрел на шар с изумлением. Потом перевел взгляд на кресло рядом с собой и неуверенно улыбнулся. Родченко приподнялся и увидел, что в кресле сидит девушка в модной шляпке. Она повернулась к парню, и тут Родченко ее узнал.
– Да ведь это…
– Лиля, – договорил за друга Маяковский, которому по причине огромного роста не нужно было даже приподниматься. – А рыжий – это Арманд.
– Тот самый, о котором ты рассказывал?
– Угу.
– Ну дела, – только и нашел что сказать Родченко.
Рыжеволосый парень сел, и маг успокаивающе поднял руки, чтобы утихомирить вновь разгалдевшуюся публику.
– Увы, но это все, – громко сказал он. – Но представление на этом не заканчивается. Впереди вас ждет еще несколько волшебных фокусов!
Публика продолжала роптать, но немец сделал несколько легких пассов руками, и все вдруг замолчали.
– Товарищ ассистент, вынесите, пожалуйста, мои атрибуты! – с улыбкой попросил маг.
За шторой послышалось шарканье валенок.
3
После представления Маяковский с Родченко двинулись вместе с толпой в вестибюль. Поэт был мрачен и задумчив. Он то и дело вздергивал голову и смотрел по сторонам.
– Не туда смотришь, – сказал ему наконец Родченко. – Вон она, у колонны.
Поэт быстро повернулся. На его скулах проступил взволнованный румянец.
– Не подойдешь к ней? – тихо спросил Родченко.
– Нет. Нельзя.
Тут Лиля, словно что-то почувствовав, обернулась и тоже увидела Маяковского. По лицу ее пробежало нечто вроде судороги, темные глаза расширились, став огромными. Маяковский весь подался вперед, словно его потянуло невидимым магнитом, но устоял на месте. Он криво улыбнулся, приподнял кепку и церемонно поклонился.
Лиля тоже кивнула ему и тут же отвернулась. Родченко наблюдал за этой сценой с изумлением.
– Неужто все настолько серьезно? – спросил он.
– Серьезнее, чем ты думаешь, – ответил ему Маяковский.
Лиля между тем взяла рыжеволосого юношу под руку, и они направились вместе с людским потоком к выходу.
Маяковский смотрел им вслед как завороженный. На его окаменевшую высокую фигуру то и дело наталкивались люди, раздавался сердитый ропот, но он даже не замечал их. Родченко тоже смотрел вслед Лиле и ее спутнику.
– По крайней мере, они неплохо смотрятся вместе, – задумчиво выговорил он. – Оба такие рыжие.
Маяковский повернулся и посмотрел на друга прищурившись. Тот смущенно улыбнулся.
– Я ведь только в смысле колористики, – сказал он.
Маяковский усмехнулся.
– Пойдем за кулисы. Побеседуем с магом.
– Нас могут не пустить, – заметил Родченко. – Там ведь, вероятно, охра…
– Ничего, пустят, – отрезал Маяковский и ринулся вперед, разрезая грудью толпу.
* * *
Маяковский и Родченко вошли в гримерку. Немец обернулся на крутящемся стульчике. Широко улыбнулся, блеснув белыми зубами, и театрально взмахнул рукой.
– Герр Маяковски! – поприветствовал он поэта таким голосом, словно между ними ничего не произошло. – Входите-входите! Безумно рад вас видеть. Да вы не один! Кто это с вами?
– Это мой друг Саша Родченко, – неприветливо произнес Маяковский. – Он художник.
– О! Человек искусства! Приятно познакомиться, герр Родченко!
Родченко пожал магу руку и сказал:
– Мне тоже.
– Присаживайтесь на диванчик. Правда, он продавлен, зато восемнадцатого века – настоящий антиквариат!
