– Я же сказал – как ни печально, описать это словами я не в состоянии. Это – Идея овцы, и выражается она в овечьих образах и формулировках.
– А эта Идея... Она, вообще говоря, гуманная?
– Гуманная. В понимании овцы.
– А в вашем понимании?
– Не знаю... – сказал Профессор Овца. – Право, не знаю. С тех пор, как она исчезла, мне даже трудно понять, насколько я сам по себе, насколько – тень от овцы...
– Вот вы говорили, распознай вы свое «право на выстрел» – знали бы, куда целиться... Что вы имели в виду? – спросил я.
Профессор Овца покачал головой:
– А вот об этом я тебе рассказывать не собираюсь.
И комнату вновь затопила тишина. По стеклу забарабанил внезапно хлынувший дождь.
Первый дождь с тех пор, как мы приехали в Саппоро.
– Последний вопрос. Что за место изображено на фотографии?
– Пастбище, где я провел девять лет своей жизни. Овец там разводил. После войны американцы пастбище реквизировали. А когда вернули – я и продал его вместе с домом одному богачу. Думаю, и сегодня владелец тот же...
– Что, там и сейчас кто-то овец разводит?
– Об этом не знаю. Но если судить по фотографии – очень может быть! Долина Богом забытая, кругом на сотню миль – ни души, ни жилья человеческого. Вряд ли хозяин проводит там больше двух-трех месяцев в году. Хотя места тихие, спокойные...
– А когда хозяина нет, кто за домом присматривает?
– Зимой там вообще никого не бывает. Кроме меня, вряд ли еще найдутся охотники зимовать там по собственной воле... Овец лучше отдавать на зиму в государственную овчарню в городишке внизу, у подножия. Заплатишь немного – и забыл о них до весны. Дом построен так, что снег с крыши счищать не надо – сам упадет; а волноваться, что чего-нибудь украдут, и вовсе не стоит. Красть там никому и в голову не придет – пока добычу до города дотащишь, проклянешь все на свете. Снега столько, что просто хоронит заживо...
– Ну, а сейчас там кто-нибудь есть?
– Кто его знает... В это время никого быть не должно! Снегопады на носу, да и медведи по всей округе шарахаются – брюхо перед спячкой набивают... А ты, часом, не ехать ли туда собрался?
– Да, похоже, съездить придется! Кроме этого пастбища, у меня и зацепок-то никаких нет...
Профессор Овца очень долго не раскрывал рта. По подбородку его кляксой растекся томатный соус от фрикаделек.
– Честно говоря, – сказал он наконец, – тут до вас уже приходил один, спрашивал про то же самое пастбище. В начале года это было – в феврале, что ли... Внешне, кстати, на тебя чем-то похож. Такой же молодой и шустрый... Постучался в дверь, сказал, что фотографию в холле увидел – и, дескать, заинтересовался. А у мне как раз тогда скучно было; помню, я много ему всего нарассказывал. Он еще говорил, что собирает материал для какой-то книги...
Я достал из кармана и протянул ему фотографию, на которой были мы с Крысой. Снимок этот сделал в 1970 году старина Джей – два приятеля за стойкой бара. Я сидел к камере боком и попыхивал сигаретой, а Крыса улыбался камере, оттопыривая кверху большой палец. Оба были молодые и загорелые дочерна.
– Один – это ты, – сказал Профессор Овца, поднеся фотографию ближе к лампе. – Разве что помоложе...
– Снимку восемь лет!
– Ну, а второй, похоже, и есть тот самый... писатель. Только теперь постарел и бороду отпустил.
– Бороду?!
– Ну да. Густые такие усы и борода...
Я попытался представить Крысину физиономию с бородой, но у меня ни черта не получилось.
Профессор Овца начертил нам подробный план, как добраться до пастбища. Сесть на поезд, не доезжая до Асахигава пересесть на другую линию и ехать еще три часа, пока у подножия гор не появится маленький городишко. Оттуда до пастбища – еще три часа на машине.
– Огромное вам спасибо! – сказал я, подымаясь с кровати.
– Откровенно говоря, не советовал бы я тебе влезать во все эти овечьи страсти.
Посмотри, что стало со мной! Никого на свете овца еще не сделала счастливым. А все потому, что перед Овцой добро и зло в жизни человека утрачивают всякий смысл... Впрочем – у тебя, надо думать, своя ситуация...
– Да уж...
– Тогда – желаю удачи! – сказал Профессор Овца. – Да, и заодно заберите пустые тарелки – оставите там, за дверью!...
4
ПРОЩАЙ, ОТЕЛЬ «ДЕЛЬФИН»
Весь следующий день мы собирались в дорогу.
В магазине спорттоваров мы купили альпинистское снаряжение и консервы. В универмаге – два толстенных рыбацких свитера и несколько пар шерстяных носков. В книжном я приобрел карту местности масштабом 1:50 000, а также брошюрку по местному краеведению. Из обуви мы выбрали по паре здоровенных походных бутсов с шипами и под одежду – нижнее белье с утеплением, плотное и жесткое, как фанера.
– Такое неглиже не подходит к моей профессии! – решительно заявила подруга.
– Погоди, вот засыпет снегом по самые уши – тогда и будешь рассуждать, что у тебя к чему подходит!
– Мы что, собираемся там торчать до снегопадов?!
– Откуда я знаю! Первый снег может выпасть уже в конце октября, так что лучше ко всему быть готовым-. Неизвестно ведь, что может случиться! Вернувшись в отель, мы набили приобретениями огромный рюкзак. Вещи, что мы привезли из Токио, решено было собрать вместе и сдать на хранение управляющему отелем «Дельфин». Как я и предполагал, в ее сумке большей частью оказалась всякая дребедень, которую вовсе незачем было тащить с собой через всю страну. Косметический набор, пять книжек в мягких обложках, шесть аудиокассет, вечернее платье, туфли на высоченных шпильках, бумажный пакет с чулками и нижним бельем, майка с шортами, дорожный будильник, альбом для набросков, коробка с фломастерами двадцати четырех цветов, бумага для писем с конвертами, банное полотенце, мини-аптечка, фен и тампоны для чистки ушей.
– Зачем тебе платье и туфли на каблуках? – спросил я.
– А вдруг случится какая-нибудь вечеринка – как же без них-то? – ответила она.
– Ты с ума сошла. Какая там, к черту, может быть вечеринка?!
Несмотря ни на что, туфли были аккуратно завернуты в платье – и сунуты мне в рюкзак. Как и дорожный набор косметики, купленный взамен прежнего, большого, в магазинчике рядом с отелем.
Управляющий с радостью принял наши вещи на хранение. Я расплатился с ним за проживание по завтрашнее число и предупредил, что мы вернемся через недельку-другую.
– Как отец? Чем-нибудь вам пригодился? – участливо спросил он.
– Еще как пригодился! – сказал я в ответ.
