Я примостился на откидном стульчике, встроенном в стену у самого окна – и провел весь день, наблюдая за тем, что происходило в фирме на третьем этаже здания напротив. За целый день наблюдений я так и не смог понять, чем же занималась эта фирма. В конторе с десятком служащих появлялись и исчезали посетители, сменяя друг друга как спортсмены во время баскетбольного матча; один из клерков принимал какие-то документы, другой ставил на них печать, третий рассовывал их по конвертам и бегом уносил куда-то из комнаты – и так без конца. Утром одна из сотрудниц – женщина с огромной грудью – разнесла всем кофе; после обеда желавшие выпить кофе уже заказывали его доставку по телефону. Мне тоже захотелось кофе. Я спустился вниз, попросил консьержа принимать телефонные послания на мое имя, вышел на улицу, выпил кофе в ближайшей забегаловке и, купив по пути пару банок пива, вернулся в отель. К моему возвращению в конторе напротив осталось только четыре человека: грудастая сотрудница отчаянно флиртовала с клерками помоложе. Я открыл пиво и, избрав грудастую основным объектом внимания, продолжил наблюдения.
Чем дольше я разглядывал ее огромный бюст, тем более огромным он мне казался. Лифчик для этого бюста, должно быть, напоминал конструкцию из стальных тросов моста Золотые Ворота в Сан-Франциско. Похоже, сразу несколько молодых клерков были не прочь затащить хозяйку этого сокровища к себе в постель. Я ощутил это чуть не с первого взгляда даже через двойные стекла. Вообще, странное это чувство – наблюдать за проявлениями чьей-то страсти со стороны. Запросто можно впасть в иллюзию, будто чужая страсть передалась и тебе самому. В пять часов вернулась подруга, переодевшаяся в красное платье; я к этому времени уже задернул шторы и смотрел по телевизору американскую мультяшку про хитроумного кролика Багса Банни. Заканчивался наш восьмой день в отеле «Дельфин».
– Черт знает что! – сказал я в сердцах. Чертыхаться у меня уже становилось какой-то вредной привычкой. – Треть месяца позади, а мы все топчемся на одном месте!
– И не говори!.. – сказала она. – Что-то сейчас, интересно, поделывает твоя Селедка?
Мы сидели с ней, развалясь на диванах плесневело-рыжей расцветки в фойе отеля. Трехпалый консьерж, перетаскивая с места на место стремянку, менял в люстрах лампочки, протирал окна и шуршал газетами, собирая мусор. И хотя в отеле обитало еще несколько человек – ни звука, ни вздоха не доносилось из-за плотно закрытых дверей. Ощущение престранное; в затененном зеркале трюмо так и мерещились чьи-то мистические силуэты.
– Как ваша работа?.. Продвигается?.. – очень осторожно поинтересовался консьерж, поливая растения в горшках.
– Да пока похвастаться нечем! – ответил я.
– Я смотрю, вы и в газеты объявления даете...
– Даю, – кивнул я. – Ищу одного... наследника.
– Наследника?
– У земельного участка был хозяин, да помер. Остался наследник, а координаты неизвестны.
– Понятно! – с уважением протянул консьерж. – Интересная, должно быть, у вас работа...
– Да нет! Ничего особенного, – ?сказал я.
– Ну, все равно... Прямо как охота на Белого Кита.
– На белого кита? – переспросил я.
– Ну да. Всегда интересно куда-то ехать, на что-то охотиться...
– На мамонта, например? – вставила подруга.
– Можно и на мамонта, – согласился консьерж. – Тут уже все равно... Я ведь почему отель так назвал? Смотрел однажды кино – «Моби Дик», по Мэлвиллу; а там во время охоты на кита показывали дельфинов. Вот я и решил: назову свой отель «Дельфин».
– Непонятно, – сказал я. – Так не лучше ли было назвать отель «Кит»?
– У кита неудачный образ! – сокрушенно вздохнул консьерж.
– А по-моему, «Отель Дельфин» – замечательное название! – сказала моя подруга.
– Благодарю вас! – просиял консьерж. – Вообще, должен признаться: в том, что вы остановились у нас надолго, мне видится перст Судьбы. Надеюсь, вы не откажетесь, если по этому случаю отель «Дельфин» угостит вас хорошим вином?
– Ой, как славно! – обрадовалась подруга.
– Большое спасибо, – сказал я.
Он скрылся в подсобке и через полминуты появился с охлажденной бутылкой белого вина и тремя бокалами.
– Сам я, конечно, на работе. Но за перст Судьбы уж пригублю с вами... Как считаете?
– Конечно-конечно! – воскликнули мы с подругой.
Все подняли бокалы. Вино, пусть и не первоклассное, освежало и отлично поднимало настроение. Бокалы также были весьма необычными: изысканной формы, с тонким рисунком виноградной лозы на стекле.
– Значит, вам нравится история про Моби Дика? – спросил я консьержа.
– О, да. Я вообще с детства мечтал стать моряком.
– А теперь сидите за конторкой в отеле? – спросила подруга.
– Это уже после того, как пальцы потерял, – пояснил консьерж. – Я ведь и служил моряком на сухогрузе, пока однажды при разгрузке пальцы лебедкой не прищемило...
– Ужас какой! – посочувствовала подруга.
– Сперва я, конечно, белого света не взвидел... Ну, да жизнь – непонятная штука; худо ли бедно, хватило пороху, теперь вот отель свой держу. Не ахти какой отель, конечно – но делаю, что могу, концы с концами свожу понемногу. Вот уже лет десять...
Ну и дела, подумал я. Консьерж отеля «Дельфин» был его же владельцем.
– Совершенно первоклассный и симпатичный отель! – подбодрила консьержа подруга.
– Вы очень любезны, – сказал владелец первоклассного отеля и подлил нам вина.
– Хотя внешне он, как бы сказать... выглядит старше своих десяти! – сказал я словно бы между прочим.
– Да, конечно! Ведь построили-то его сразу после войны. Почему мне и повезло – целое здание удалось откупить по дешевке!...
– И что же здесь было до того, как открылся отель?
– Вывеска висела – «Музей Мериносоведения Хоккайдо». И располагалась здесь администрация музея, да архив с бумагами про мериносов.
– Про мериносов?.. – не понял я.
– Ну, про овец, – пояснил консьерж.
– Музей этот был собственностью Союза Овцеводов Хоккайдо. Вплоть до 67-го года.
Когда же овцеводство пришло в окончательный упадок, музей решили закрыть, – сказал консьерж и отпил вина из бокала. – Директором музея в то время был мой отец. Он заявил губернаторству, что не может спокойно смотреть, как закрывают архивы, которые он годами собирал по крупицам. И вот тогда – с условием, что он самолично займется хранением архивов по овцеводству, – ему и позволили сравнительно дешево выкупить здание музея со всем содержимым. Поэтому даже сейчас второй этаж полностью используется для хранения архивов по овцеводству. Документы эти уже давно никому не нужны, старик дрожит над ними чисто из старческого каприза. А здание – все, кроме второго этажа, – я переделал в отель и сам заправляю его делами.
