– Мне он понравился, – сказала она, отпивая из стаканчика апельсиновый сок.
– Кто?
– Водитель.
– Ага, – сказал я. – Мне тоже.
– Отличное имя – Селедка! – добавила она.
– Это точно. Имя что надо. Вообще, наверное, с ним кошка была бы счастливее, чем со мной.
– Не кошка, а Селедка.
– Да, конечно... Селедка.
– А почему до сих пор ты свою кошку никак не называл?
– И действительно – почему? – сказал я, щелкнул зажигалкой с овечьим гербом на боку и закурил. – Наверное, я вообще не люблю имена. Я – это я, ты – это ты, мы – это мы, а они – это они. Не понимаю, зачем нужны какие-то дополнительные слова?
– Хм-м!... – протянула она. – А мне особенно нравится говорить слово «мы». Прямо как в Ледниковый период...
– В Ледниковый период?
– Ну да. Например: «Мы идем на юг!», или, скажем, «Мы забили мамонта!»...
– Да уж, – сказал я.
* * *
В аэропорту Титосэ мы получили багаж и вышли на улицу. Снаружи было куда холоднее, чем мы ожидали. Я натянул поверх майки футболку потолще, она надела шерстяной жилет. Осень приходила в эти края на целый месяц раньше, чем в Токио.
– Наверное, нам с тобой нужно было встретиться в Ледниковый период, – сказала она уже в автобусе по дороге на Саппоро. – Ты бы гонялся за мамонтом, а я – растила наших детенышей...
– Звучит весьма заманчиво, – сказал я.
Потом она заснула, а я все смотрел и смотрел на нескончаемый лес, бежавший за окнами по обеим сторонам дороги.
Приехав в Саппоро, мы пошли в ближайшую закусочную выпить кофе.
– Прежде всего выработаем план действий, – сказал я. – Нужно разделиться. Я буду искать пейзаж с фотографии, ты – разузнаешь все про овцу. Таким образом мы сэкономим кучу времени.
– Что ж, вполне разумно, – согласилась она.
– Лишь бы сработало, – кивнул я. – В общем, тебе поручается узнать расположение всех частных овечьих пастбищ на Хоккайдо, я также собрать описания всех пород местных овец. Сходи в библиотеку, в губернаторство...
– Обожаю библиотеки! – сказала она.
– Вот и прекрасно.
– Что, прямо сейчас идти?
Я посмотрел на часы. Времени было три тридцать.
– Да нет, сейчас уже поздно; отложим до завтра. А сегодня погуляем по городу, определимся с жильем, поужинаем, потом в ванну – и спать.
– Хочу в кино, – сказала она.
– В кино?!...
– Ну, мы же в самолете сберегли немного времени, разве нет?
– Да, конечно, – согласился я.
Мы вышли на улицу и заглянули в первый попавшийся кинотеатр.
Двойной сеанс, на который мы попали, состоял из криминального боевика и «оккультного» фильма ужасов. Народу в зале было раз-два и обчелся. Я поймал себя на мысли, что давно уже не сидел в настолько пустом кинотеатре. От нечего делать я пересчитал всех сидящих в зале. Восемь человек вместе с нами. Главных героев в фильме – и тех больше.
Обе картины оказались квинтэссенцией всего плохого, что можно увидеть на киноэкране. Отревел традиционный лев «Голдвин Мэйер», и не успело появиться название фильма, как уже захотелось встать с кресла и куда-нибудь уйти. Бывают на свете фильмы подобного рода.
Подруга моя, однако, сразу впилась глазами в экран и с очень серьезным лицом стала вникать во все детали картины. Так, что даже словом не перекинуться. После нескольких попыток пообщаться я махнул рукой и принялся-таки смотреть кино. Первым шел оккультно-мистический фильм. История о том, как маленьким городом решил овладеть Сатана. Сатана поселился в облезлом подвале местной церквушки и для совершения злодеяний использовал золотушного пастора. Зачем Сатане понадобилось овладевать именно этим населенным пунктом, я так и не понял. Слишком уж грязным и неказистым выглядел этот затерянный в кукурузных полях городишко.
Сатана, тем не менее, зверствовал очень усердно, и когда одна девчонка вдруг не захотела ему подчиниться, совершенно вышел из себя. Стоило Сатане выйти из себя, как все тело его начинало светиться изумрудно-зеленым светом и колыхаться наподобие фруктового желе. Что ни говори, в такой манере выходить из себя было что-то забавное.
Сидевший впереди нас мужчина средних лет негромко храпел; его одинокий, печальный храп разносился по залу, точно гудки корабля, потерявшего курс в непроглядном тумане. Поцелуи с обжиманиями в углу справа становились все откровеннее. Кто-то сзади вдруг громко испортил воздух. Мужчина впереди на секунду перестал храпеть, а две пигалицы в школьной форме прыснули в кулачки. Я же невольно вспомнил свою Селедку. Подумав про Селедку, я вдруг вспомнил о том, что уехал из Токио и в данный момент нахожусь на Хоккайдо... Та-ак. Это что же получается? До тех пор, пока какой-то осел не испортил воздух, я даже не осознавал, где я сейчас?
Чудеса, да и только...
С этими мыслями я заснул. Во сне я увидал Сатану зеленого цвета. В Сатане, который мне приснился, уже не было ничего забавного. Он ничего не говорил, а только смотрел и смотрел на меня из темноты.
Фильм закончился, зажегся свет, и я открыл глаза. Зрители в зале, как сговорившись, зевали, распахивая рты один за другим. Я купил в киоске пару порций мороженого, и мы начали его грызть. Мороженое было таким твердым, будто его непроданным хранили в холодильнике с прошлого лета.
– Ты что, так и проспал весь фильм? – спросила подруга.
– Угу, – кивнул я. – Интересно было?
– Ну, еще бы! Под конец весь город взрывается.
– Ого!..
В зале было до неприятного тихо. Чем ближе к нам – тем тише и неприятнее. Очень странное чувство.
– Знаешь, – сказала подруга. – По-моему, мое тело все время перемещается куда-то... Ты ничего не чувствуешь?
Странное дело: как только она это произнесла, меня охватило именно такое ощущение.
Она вцепилась в мою руку:
– Ты сиди так, я буду за тебя держаться!.. Так спокойнее...
– Угу.
– По-моему, если не держаться, то непременно куда-нибудь унесет. Не знаю, куда... В какое-то очень странное место.
Свет в зале погас, и на экране замелькали кадры кинорекламы. В темноте я зарылся лицом в ее волосы, губами отыскал ухо и коснулся его языком.
– Все будет в порядке... Не бойся.
– Все-таки ты был прав, – тихо сказала она. – Надо было нам ехать на чем-нибудь с именем...
Все полтора часа от начала и до конца фильма мы просидели в кромешной тьме с этим странным чувством плавно-бесшумного ПЕРЕМЕЩЕНИЯ НЕИЗВЕСТНО КУДА. Она уткнулась щекой мне в плечо и ни разу не меняла позы за все это время. К концу фильма плечо мое стало горячим и влажным от ее дыхания.
