– Дарья, скажи-ка, почему это дома тут какие-то
обшарпанные?
– Так мы же, мамуля, олим, мы не можем жить в богатых
кварталах, но ничего, не дрейфь, квартирка у нас что надо, и вообще здесь можно
гулять хоть всю ночь и ничего не бояться, не то что в вашей Москве.
– Да, с ночными прогулками у нас не очень, но зато если
бы ты видела, как Москва изменилась, все время на каждом шагу открываются новые
магазины, внутри и снаружи совсем западные, с большими деньгами можно купить
все что душеньке угодно.
– А как у тебя с деньгами?
– Ну, раз к тебе приехала, значит, не так уж плохо.
– Заняла небось?
– Ни копеечки! Ты же знаешь, как я ненавижу долги! Нет,
просто я оформляю детскую серию в одном богатом издательстве. Они отлично
платят, ценят меня, и ежели не прогорят, то можно жить и не тужить.
– Значит, мамуля сумела вписаться в новые условия, как
говорят по вашему телевидению.
– Значит, сумела.
– Ну ты у меня вообще молодчина! Смотри, вон видишь
серый дом, вон там, где белье висит? В этом доме тетя Люба живет.
– Ой, Любашка, как там она?
– Она уже бабушка.
– Знаю, знаю, даже фотографию внука видела.
Люба – моя подруга еще с первого класса. Она уже четыре года
в Израиле и на первых порах очень помогла моей Дашке.
– Ну вот мы и дома!
Дом четырехэтажный, стоит в тихом переулке, в глубине
небольшого садика. Все чистенько, аккуратно.
– Видишь, мама, как мы здорово устроились, тихо, а до
Алленби всего пять минут.
– Алленби – это что?
– Самая торговая улица, рай для туристов из России.
По довольно крутой лестнице поднимаемся на третий этаж.
Дашка отпирает дверь, и мы сразу попадаем в комнату, никаких
прихожих. Очень просторно и уютно.
– Ой, Дарья, как здорово!
– Вот, мамуля, а еще есть три спальни и кухня!
Квартирка недешевая, но пока тянем!
Квартира мне очень нравится, тем более что всю ее опоясывает
балкон, вернее, галерея, сейчас, правда, закрытая ставнями.
– Знаешь, мамуля, тебе здорово повезло с погодой, вчера
лил проливной дождь, а сегодня просто благодать!
Что верно, то верно: на улице градусов двадцать, легкий
ветерок, мечта, а не погода!
– Мамуля, что у нас сначала – помывка или завтрак?
– Помывка, конечно, помывка!
– Вот и хорошо, а я пока приготовлю завтрак. Ой, мамка
моя приехала! – И она повисает у меня на шее. – Неужели мы опять
будем завтракать вдвоем? Помнишь наши воскресные завтраки?
– Спрашиваешь!
С наслаждением принимаю душ. Дашка успела сообщить мне, что
днем вода здесь нагревается от солнечных батарей, а ночью – от электричества.
Здорово придумано!
Когда я наконец вылезаю из ванной, моя расторопная дочка уже
ждет меня за красиво накрытым столом.
– Мадам, ваши платья я уже развесила, чтоб не мялись.
Почти сплошь обновки!
– Это в основном из Америки, от Ланки и дяди Пети!
– Не забывают?
– Нет!
– Мамка! – вдруг взвизгивает Дашка и снова
кидается в мои объятия. – Как же я по тебе соскучилась!
Она еще совсем ребенок, моя взрослая замужняя дочка. Но вот
она вновь входит в роль гостеприимной хозяйки дома:
– Мамуля, твои любимые йогурты – вишневый, ананасный,
черничный. Вот сыр, хумус, а это баклажаны, я сама приготовила. Баклажаны в
марте – разве не кайф?
– Подумаешь, – гордо отвечаю я, – в Москве
сейчас тоже баклажаны круглый год.
– Да? – Дашка разочарована.
– Да, но наверняка не такие вкусные, как из твоих рук!
И опять у нас обеих глаза на мокром месте. Так мы и
переходим от слез к радости и обратно.
Я с удовольствием пью кофе и пробую израильскую еду. Все
очень вкусно.
– Даш, а это что за замазка?
– Это хумус, я к нему равнодушна, а Данька обожает.
– А из чего он?
– Не то из фасоли, не то из гороха.
Пробую, действительно вкусно, особенно с мацой.
– Мама, значит, планы у нас такие. Сейчас даю тебе час
отдыху, а потом идем гулять. За неделю хочу многое тебе показать, а потом
передам тебя тете Любе. В Иерусалим поедем на автобусе, с экскурсией. Одним
туда ехать небезопасно, да я и не очень хорошо знаю город. Потом, если хватит
пороху, съездим в Эйлат.
– А это что такое?
– Знаменитый курорт на Красном море. Но это далеко.
Мама, у тебя уже глаза слипаются. Марш в постель. Так и быть, спи сколько
влезет, я тебя будить не стану. Я и сама не прочь подрыхнуть, а то встала ни
свет ни заря. Пока, мамуля.
Я лежу, пытаюсь заснуть. Ничего не получается – я слишком
возбуждена. В квартире тихо, Дашка спит. Она может спать всегда и везде, стоит
ей прилечь – и она уже спит. Счастливая, это не в меня. Я смолоду сплю плохо.
Лежу, пытаюсь разобраться в своих чувствах. Кажется, я счастлива. Да, конечно
же, счастлива! За стенкой спит моя дочка, у нее все хорошо, у меня, в общем,
тоже. Я в Израиле, мне предстоит масса впечатлений, встречи со старыми
друзьями. Интересно, позвонит мне этот Викентий? Ах, какая разница, позвонит не
позвонит, зачем он мне нужен? Нет уж, хватит с меня этих «лав стори», одни
неприятности от них. Да и что я знаю о нем? Что у него есть две внучки, которым
он читает книжки с моими иллюстрациями? Очень романтично! Нет, лучше подумаю о
Дашке, какая она у меня хорошая и красивая. Удивительно, я растила ее одна и с
самых ранних лет она уже была мне подружкой. И никаких у нее не было трагедий
по поводу отсутствия папаши. Когда ей было лет пять, она спросила меня, где же
ее папа. Я сказала, что умер. А что тут еще придумаешь? Потом из ее вопросов и
моих далеко не правдивых ответов мы общими усилиями слепили довольно славного
папу. Во всяком случае, настоящий папа ему и в подметки не годился. А когда
Даше было уже лет тринадцать, она вдруг явилась ко мне с вопросом:
– Мама, признайся, ты про папу все придумала, да?
– Что ты имеешь в виду? – пробормотала я.
– Он ведь не умер, да? Он нас бросил? Скажи, не бойся,
я не расстроюсь.
Сердце у меня оборвалось. Откуда дровишки? Но сил скрывать
от нее правду не было.
– Да, девочка моя, он не умер, но он не нас бросил, он
меня бросил, о тебе же он и по сей день не подозревает.
– То есть как? Почему?
– Видишь ли, это трудно объяснить так сразу.
