Мама вытащила из моей косметички набор теней и пудру.
— Уитни, передай, пожалуйста, вещи с заднего сиденья!
Сестра громко вздохнула и сняла с дверного крючка рубашки.
— Держи, — невыразительно сказала она.
Мама попыталась взять вещи, но не дотянулась, поскольку Уитни почти прижимала их к себе. Тогда за вешалки взялась я, но сестра не хотела их отпускать и на удивление крепко в них вцепилась. Наши взгляды встретились, и наконец она отдала мне вещи и снова отвернулась.
Я старалась быть терпеливой с Уитни. Говорила себе, что виновата не она, а анорексия. Но иногда провести четкую грань все-таки было очень трудно. Слишком уж Уитни напоминала прежнюю себя.
— Попей. — Мама передала мне открытую бутылку и забрала вещи. — И замри.
Я глотнула воды и постаралась не шевелиться, пока мама посыпала мое лицо пудрой. Затем, прислушиваясь к шуму машин на дороге, закрыла глаза, и мама нанесла мне тени и подводку, а затем, звеня вешалками, принялась перебирать вещи. Открыв глаза, я увидела розовый замшевый топ.
«Тсс, Аннабель! Это ж я».
— Нет! — твердо сказала я. Тверже, чем собиралась. Затем сосредоточилась и добавила обычным голосом: — Его я не надену!
Мама взглянула вначале на меня, затем на вешалку и удивленно спросила:
— Точно? Он же тебе так идет! И к тому же, по-моему, всегда нравился…
Я покачала головой, быстро отвернулась и уставилась на проносящийся мимо мини-вэн с наклейкой «Мой ребенок — прилежный ученик» на заднем стекле.
— Нет, — повторила я. И добавила: — Я в нем странно выгляжу.
— А… — Мама достала голубой топ с глубоким вырезом и с болтающимся ценником. — Как тебе этот? Залезай в машину и переодевайся. А то уже без десяти четыре.
Я кивнула и залезла на заднее сиденье. Сняла майку и замерла от ужаса.
— Мам!
— Что?
— У меня нет лифчика.
Мама, стуча каблуками по тротуару, подбежала к двери.
— Нет лифчика?
Я покачала головой и вжалась в сиденье.
— Он у меня в майку вшит.
Мама задумалась:
— Уитни! Дай…
— Нет!
Мама вздохнула:
— Детка, прошу тебя. Помоги нам, пожалуйста.
И вновь мы переживали за Уитни. Как и все последние девять месяцев. Через пару минут, показавшихся вечностью, она засунула руки под рубашку, вытащила через воротник бежевый лифчик и бросила его через спину. Я подняла лифчик с пола, надела и натянула поверх топ.
— Спасибо!
Но конечно, Уитни не ответила.
— Уже без восьми. Иди, малыш, — сказала мама.
Я вылезла наружу и подошла к ней. Мама протянула мне сумочку и внимательно осмотрела лицо.
— Закрой глаза.
Она осторожно сняла с моих ресниц комок туши.
— Ты прекрасна!
— Наверно, — ответила я, но мама так на меня посмотрела, что я добавила: — Спасибо!
Она постучала по часам:
— Беги! Мы будем ждать.
— Не нужно. Я и сама справлюсь.
Неожиданно заработал двигатель. Уитни прикрыла окно и высунула из него руку, постукивая пальцами по машине. На ней, как всегда, была кофта с длинными рукавами, из которых слегка выглядывали запястья: бледные и тонкие. Мама взглянула на Уитни, затем на меня.
— Я подожду, пока ты зайдешь, ладно?
Я кивнула и, нагнувшись, осторожно, чтоб не смазать помаду, поцеловала маму. Затем, дойдя до входа, обернулась. Мама помахала мне рукой, и я помахала ей в ответ. В боковом зеркале отразилось безразличное лицо Уитни. И тут у меня снова заболел желудок.
— Удачи! — закричала мама.
Я кивнула и снова посмотрела на сестру. Но она уже откинулась на спинку и исчезла из вида.
Глава третья
Уитни всегда была очень худая и стройная. Она от природы обладала фигурой и ростом модели. Кирстен подводили пышные формы, а меня спортивное телосложение и недостаточно высокий рост. Фотографы всегда говорили, что, несмотря на красивые лица, сняться для рекламы в серьезном печатном издании нам будет очень непросто. Уитни же была создана для этой работы.
И неудивительно, что, окончив школу, она решила попытать счастья в Нью-Йорке. Два года назад от нас уже уехала Кирстен. Она упросила родителей разрешить ей жить в Нью-Йорке с двумя девчонками из агентства, и те согласились, но при условии, что Кирстен поступит в колледж. Первое время сестре удавалось совмещать работу и учебу, но надолго ее не хватило. Пара роликов, реклама в печатном издании, и Кирстен забросила занятия. Однако серьезного дохода работа моделью ей не приносила, и приходилось подрабатывать официанткой в ресторанах и клубах.
Правда, Кирстен не сильно расстраивалась. В старших классах она настолько полюбила парней и вечеринки (а иногда наоборот), что перестала увлекаться модельным бизнесом. Уитни всегда высыпалась перед съемками и никогда не опаздывала, Кирстен же могла спокойно прогулять всю ночь, а затем, забыв даже расчесаться, заявиться на работу, когда ей заблагорассудится. Однажды она пришла на съемки рекламы бальных платьев для «Копфса» с огромным засосом на плече. Его было невозможно замазать никаким тональным кремом! Когда реклама вышла на телевидении, Кирстен, громко смеясь, показала мне засос, едва заметный под бретелькой красивого пышного платья.
Мама возлагала на Уитни огромные надежды. Через две недели после окончания школы родители отвезли ее в квартиру к Кирстен, где та теперь жила одна. Мне сразу показалось, что не стоит селить сестер вместе, но мама с папой твердо стояли на своем: Уитни всего восемнадцать, и ей нельзя жить одной, да и вообще сестры уже выросли, и все конфликты остались в прошлом. К тому же они помогали Кирстен оплачивать квартиру, так что грех было жаловаться (хотя Кирстен, конечно, все равно была очень недовольна).
Мама прожила с сестрами месяц. Она записала Уитни на лекции в колледже, походила с ней по агентствам. Каждый день вечером мама подробно обо всем рассказывала по телефону: о случайных встречах со знаменитостями, о делах Уитни, о том, какой чудесный город Нью-Йорк. Никогда еще мама не была так счастлива. Всего через неделю Уитни пригласили на пробы, а вскоре она получила работу. Через месяц заказов у нее было уже во много раз больше, чем у Кирстен, и мама со спокойным сердцем уехала домой. Ведь все шло по плану… но, как выяснилось позже, не совсем.
Через четыре месяца Кирстен позвонила маме и сказала, что Уитни очень странно себя ведет. Что она сильно похудела, почти не ест, а в ответ на замечания грубит. Мы решили, что не стоит волноваться. Уитни часто бывала не в духе, и даже родители понимали, что вряд ли она спокойно уживется с сестрой. К тому же мама решила, что Кирстен преувеличивает. И ничего страшного, если Уитни немного похудела. В модельном бизнесе огромная конкуренция, и необходимо следить за внешностью. Когда Уитни станет более уверенной в себе, она успокоится.
