— Потому что мне вечерний наряд идет больше. А ты в очках. И тебе больше подходит серьезный офисный вид.
У Анджелы задрожала нижняя губа.
— Она могла бы снять очки, — вмешалась я.
— Я готова! Давай, фотографируй! — велела Элинор Оуэну.
Оуэн поморщился, но поднял фотоаппарат. Вообще-то, исходя из моего опыта, модели никогда фотографами не командуют. Но на нашей фотосессии все явно было по-другому. Девчонки сами вставали, как им нравится, а Оуэн просто нажимал на затвор, делая снимок за снимком, практически без перерыва. Тут Элинор послала поцелуй камере, а заодно и Оуэну, тот взглянул на нее в ужасе.
В мои обязанности стилиста входило находиться в гримерной и подбирать девчонкам одежду и обувь, раскиданную по столу, полу и лестнице. Я поначалу предложила не так ярко краситься и не надевать слишком глубокое декольте, но слушать меня никто не стал, поэтому в основном я занималась тем, что смотрела на Оуэна и отчаянно старалась не смеяться.
— Знаете, — сказал он, когда Элинор улеглась на пол и поползла к нему, стуча локтями о деревянный пол, — по-моему, пора заканчивать.
— Но мы еще не сделали групповые фотографии! — воскликнула Мэллори.
— Тогда давайте становитесь! — велел ей Оуэн. — Вообще-то фотографу и стилисту платят по часам. Вам скоро денег не хватит!
— Ладно, — пробурчала Мэллори, перекидывая боа через плечо. — Так, все становимся у простыни!
Близняшки взяли мячик и пошли к фону, Элинор встала и снова поправила топ, Анджела же осталась стоять в арке, ведущей в гостиную. Руки скрещены на груди, верхняя губа уже трясется не на шутку. «Втроем дружить непросто, — подумала я, — но впятером, видимо, не легче».
— Пошли-ка, переоденемся, — позвала я Анджелу.
Пока Мэллори раздавала указания насчет того, кому и как становиться, мы с Анджелой пошли в гримерную. Я прикидывала, какой наряд можно выбрать.
— Вот она очень симпатичная, как думаешь? — спросила я, поднимая красную юбку.
Анджела хлюпнула носом и поправила очки:
— Да, ничего.
— А к ней подойдет… — я огляделась и выбрала черный топ на тонких лямках, — вот это. И очень высокие каблуки.
Анджела кивнула, взяла юбку и направилась в соседнюю комнату.
— Хорошо, пойду переоденусь.
— А я пока подберу туфли.
— Анджела! — завопила Мэллори. — Мы тебя ждем!
— Минутку! — крикнула я в ответ. Затем склонилась над огромной кучей обуви, выудила оттуда босоножку на ремешке и принялась искать вторую, но тут почувствовала, что кто-то за мной наблюдает. Подняла голову и увидела Оуэна. — Момент! Мы тут образ меняем.
— Я слышал, — сказал он, облокачиваясь о дверь. Я наконец нашла вторую босоножку, валявшуюся под чьей-то дутой курткой. — Молодец, что помогла ей.
— Модельный бизнес — дело грязное, — ответила я.
— Правда?
Я кивнула и, взяв босоножки, выпрямилась. Затем выглянула в коридор, проверяя, не идет ли Анджела, и облокотилась о противоположную сторону двери. Оуэн поднял фотоаппарат.
— Не надо! — Я закрыла рукой лицо.
— Почему?
— Ненавижу фотографироваться!
— Но ведь ты модель!
— Поэтому и ненавижу. Надоело.
— Да ладно тебе! Всего одну!
Я убрала руку, но не улыбнулась. Оуэн нажал на затвор, и загорелась вспышка.
— Отлично.
— Правда?
Оуэн кивнул, перевернув фотоаппарат и взглянув на экран. Я тоже подошла посмотреть: позади дверной проем, волосы не причесаны, без макияжа, и ракурс явно не мой. Хотя снимок был не так уж плох. Я нагнулась и вгляделась в лицо, позади него едва заметно брезжил свет.
— Видела? — спросил Оуэн. Мое плечо касалось его, а наши лица были совсем близко друг от друга. — Вот как ты выглядишь на самом деле.
Я хотела ему ответить (не знаю, правда, что) и повернулась, и тут его щека оказалась совсем рядом с моей. Я взглянула на него, и вдруг Оуэн склонился ко мне. Я даже не успела понять, что происходит, как его мягкие губы дотронулись до моих. Я прижалась к…
— Давай туфли!
Мы испуганно подпрыгнули. Оуэн ударился головой о дверной проем.
— Черт!
У меня колотилось сердце. Анджела же очень серьезно на нас смотрела.
— Да-да, вот туфли. — Я протянула их ей.
Оуэн, закрыв глаза, потер голову:
— Больно как!
— Ты живой? — спросила я и дотронулась до его виска. Кожа у Оуэна была теплая и мягкая. Я на секунду задержала руку.
— Оуэн! — закричала Мэллори. — Мы готовы! Давай уже, фотографируй!
Оуэн пошел в гостиную, за ним медленно поковыляла Анджела. Я же взглянула на себя в зеркало в изумлении от того, что только что произошло. Посмотрев внимательно на свое отражение, пошла в гостиную.
Девчонки уже забыли все обиды, и съемка была в самом разгаре. Они активно позировали, изгибаясь кто как может: трясли бедрами, наклоняли голову, хлопали ресницами. Оуэн же старательно делал свое дело.
В гостиной играла песня, как раз из разряда ему ненавистных: попсовая, очень ритмичная, с хорошо обработанным женским голосом, легко перекрывающим инструменты. Мэллори прибавила звук, и девчонки, завопив, начали танцевать, размахивая руками, прыгая и кружась. Оуэн повернул фотоаппарат в мою сторону. Я не знала наверняка, что он в нем видит, но могла предположить. И на этот раз я улыбнулась.
Когда я подъехала к дому, свет в нем горел только в комнате Уитни. Она сидела на стуле у окна, поджав под себя ноги, с той же тетрадью на коленях и что-то туда писала.
От Оуэна я уехала как раз вовремя. Элинор, Анджела и близнецы уже устали от фотосессии и от привычки Мэллори постоянно командовать и готовы были взбунтоваться. В доме творился кавардак, а мама Оуэна, большая любительница порядка, должна была приехать с минуты на минуту. Я предложила помочь с уборкой или же хотя бы выступить в роли миротворца, но Оуэн отказался.
— Я сам разберусь, — сказал он, когда мы стояли на крыльце. — На твоем месте я бежал бы отсюда как можно быстрее, а то у нас тут только хуже и хуже будет.
— Да ты оптимист! — подметила я.
— Нет. — Тут послышался возмущенный крик и хлопанье дверью. Оуэн обернулся, затем снова взглянул на меня. — Я реалист.
Я улыбнулась и, спустившись на одну ступеньку, достала из кармана ключи.
— Ну, ладно, увидимся тогда в школе.
— Да, до встречи.
Мы по-прежнему стояли на месте. Интересно, он меня поцелует?
— Ну, я пойду. — У меня закрутило желудок.
