Мэллори остановилась у двери и взглянула на нас:
— Ты, Оуэн, понадобишься мне в пять внизу вместе с фотоаппаратом. А ты, Аннабель, можешь быть нашим стилистом и следить за съемками.
— Разговаривай нормально или сама себя снимать будешь! — разозлился Оуэн.
— Начинаем через пять минут! — Мэллори бросилась вниз, громко раздавая указания подругам.
— Ух ты! — сказала я Оуэну, когда голоса девчонок стихли. — Как у вас тут все серьезно!
— Не говори! — Он уселся на край кровати. — И помяни мои слова, закончится все, как всегда, слезами! Девчонки эти не знают, что такое золотая середина!
— То есть?
— Не знают, что такое золотая середина, — повторил Оуэн, а я села рядом с ним. — Мы так на «Управлении гневом» говорим. В смысле, впадают в крайности. Либо получают, что хотят, либо нет! Либо правы, либо нет!
— Либо я представляю наряд на помолвку, либо бальное платье, — добавила я.
— Точно. Мыслить так опасно, поскольку максимализм не всегда уместен. Хотя для тринадцати лет, наверно, нормален.
— Девушка в платье на помолвку явно считает себя звездой.
— Элинор? — Оуэн вздохнул. — Да уж, это нечто.
— Ты ей, похоже, очень нравишься!
— Так, все, хватит! — он помрачнел. — Это «ОП»! Серьезно!
— А что, знаешь, многие модели гуляют с фотографами! — Я подтолкнула Оуэна коленом. — Для дела бывает полезно!
— Спрашиваю еще раз, зачем ты приехала?
— Привезла тебе куртку. Забыла утром отдать.
— А… Спасибо! Но можно было и до вторника подождать.
— Можно, — я вытащила из кармана айпод, — если б я не обнаружила его.
Оуэн изумленно схватил айпод:
— Ой, спасибо! Мне бы его очень не хватало.
— Я думала, уже не хватает.
— Да я вот как раз собирался готовиться к следующей передаче, так что точно бы хватился. Спасибо!
— Пожалуйста.
Внизу послышался шум: кто-то то ли радовался, то ли плакал.
— Слышала? — Оуэн указал на открытую дверь. — Вот тебе и слезы. Наверняка. Сплошной максимализм!
— Может, никуда не пойдем? — спросила я. — Тут безопасней.
— Ну, не знаю… — Оуэн огляделся. — Меня тошнит от этих фотографий.
— На них хотя бы нет тебя.
— А ты что, есть?
Я указала на фотографии из ролика. Оуэн подошел поближе.
— Да ничего особенного на самом деле.
Он довольно долго их разглядывал, и я уже начала жалеть, что показала.
— Странные, — наконец сказал он.
— Ну, спасибо тебе!
— Да нет! Просто ты на них сама на себя не похожа. — Оуэн нагнулся поближе. — То есть лицо знакомое, но кажется, что это совсем другой человек.
Я удивилась. Ведь, глядя на старые снимки и особенно на фотографии из «Копфса», мне тоже казалось, что на них изображена совсем другая девушка, цельная, несломленная, у которой в жизни все хорошо. Она сильно отличалась от той, кого я видела каждый день в зеркале. Но я думала, что больше никто этого не замечает.
— Только не обижайся, — добавил Оуэн.
— Да ну что ты. — Я покачала головой.
— Фотография хорошая. — Оуэн снова в нее вгляделся. — Но сейчас ты, по-моему, выглядишь лучше.
Вначале я подумала, что ослышалась.
— Сейчас?
— Ну да. — Оуэн повернулся ко мне. — А ты что подумала?
— Я… — начала я, но замолчала. — Ладно, не важно.
— Думала, я скажу, что ты лучше на снимках?
— Ты всегда говоришь правду…
— Да, но я не грубиян, — ответил Оуэн. — Ты хорошо выглядишь на снимках, просто по-другому. На себя не похожа.
— По-другому, значит, хуже.
— По-другому, значит, по-другому.
— Очень туманно, — заметила я. — И к тому же эвфемизм. Причем двойной.
— Ты права. Понимаешь, глядя на эти фотографии, думаешь: «Нет, это не Аннабель. Совсем не похожа!»
— А на кого я должна быть похожа?
— На себя. — Оуэн кивнул в мою сторону. — Дело в том, что я никогда не видел, как тебя фотографируют в форме капитана команды поддержки. Не ассоциируешься ты у меня с моделью.
Я чуть было не попросила его пояснить, с кем же тогда я у него ассоциируюсь. Но потом поняла, что он и так уже все сказал. Оуэн думает, что я честная, прямолинейная и даже забавная. Сама я себя такой никогда не считала! Кто знает, какой еще я окажусь? Какой еще могла стать, изменившись со времени съемки? Вариантов очень много.
— Оуэн! — завопила Мэллори, стоя у лестницы. — Мы готовы!
Взглянув на Оуэна, я подумала, что он тоже появился, когда я вернулась в школу. Вместе с ругающейся Софи, улыбающимся Уиллом и всем этим кошмаром. Оуэн протянул мне руку, и я взяла ее, радуясь, что мне наконец есть на что опереться.
Оуэн оказался прав насчет слез. Меньше чем через час началась истерика.
— Это нечестно! — дрожащим голосом возмутилась темноволосая девочка, которую, как оказалось, зовут Анджела.
— Ты хорошо выглядишь, — сказала ей Мэллори, поправляя боа. — Что не так?
По-моему, это было очевидно. Мэллори и остальные по очереди надевали вечерний и бальный наряд (или же наряд на помолвку, кому как), а Анджеле постоянно доставался офисный классический, который, по-видимому, был у всех самым нелюбимым. Она взглянула на свою прямую черную юбку и черную блузку и решительно заявила:
— Хочу вечернее платье! Когда моя очередь?
— Оуэн! — позвала Элинор, оттягивая вниз топ. — Готов меня снимать?
— Нет, — пробормотал Оуэн, стоя у дивана. Элинор подошла к нему, откинув назад волосы и уперев руку в бедро. — Совсем не готов.
Фотосессия проходила по всем правилам. Девчонки отодвинули к стене мебель, повесили на каминную полку белую простыню в качестве фона и даже организовали гримерную, где еще и переодевались. К тому же включили музыку (в основном Дженни Риф, Битси Бондс и «104Зет». Предложение Оуэна сделать микс было сразу же отвергнуто).
— Дойдет очередь и до тебя! — сказала Мэллори. Теперь на ней был золотистый лиф от купальника, саронг
[4]
и боа на плечах. — Но классический офисный наряд тоже очень важен! Кто-то же должен его представлять.
— Тогда почему не ты?
Мэллори вздохнула и поправила челку. Близняшки же в это время переоделись в купальники и готовились к снимкам в движении, кидая друг другу футбольный мяч.
