— А чего тут стесняться, детка? — спросила миссис Армстронг, а Мэллори еще сильнее покраснела. — Думаю, они есть даже у моделей.
Мэллори закрыла глаза, как будто мечтала провалиться под пол или представляла, что уже провалилась.
Из громкоговорителя снова послышался голос.
— Мне пора, — сказала я. — Приятно было с вами познакомиться.
— Мне тоже, — ответила миссис Армстронг.
Я улыбнулась напуганной Мэллори:
— До встречи!
Она кивнула:
— Пока, Аннабель.
Я пошла в конференц-зал. Поднимаясь по ступенькам, услышала, как зашипела Мэллори:
— Мам, да как ты могла?
— А что не так?
— Ты меня унизила! И должна извиниться!
— Детка, — миссис Армстронг вздохнула, — я не понимаю, что случилось. Давай, ты…
Конец фразы заглушили голоса женщин в отделе косметики, которым визажисты создавали новый облик. У конференц-зала я обернулась. Мэллори с мамой все еще стояли на прежнем месте. Миссис Армстронг присела на корточки и внимательно слушала дочь, периодически кивая.
Из конференц-зала послышался голос миссис Макмерти. Она велела всем замолчать и сказала, что пора начинать. Но я все еще следила за Мэллори с мамой. Наконец миссис Армстронг встала, и они направились к выходу. Мэллори все еще была недовольна, но, когда мама взяла ее за руку, противиться не стала. Сжала пальцы миссис Армстронг, и они вместе вышли из торгового центра.
Когда я вернулась домой, то обнаружила Уитни на лестнице перед домом. Перед ней стояли четыре маленьких цветочных горшка и мешок специальной земли. В руке сестра сжимала совок и явно была очень недовольна.
— Привет! — Я подошла к ней. — Что делаешь?
Вначале она не ответила. Молча разорвала мешок и зачерпнула совком землю. Но когда я подошла к двери, сказала:
— Мне траву велели вырастить.
Я остановилась:
— Траву?
— Ну да. — Она переложила вязкую землю в крошечный горшочек, разбрызгав часть по краям. — Для этих идиотских занятий.
— А почему траву?
— Понятия не имею. — Она так же неаккуратно наполнила второй горшочек и вытерла лицо рукой. — Папа с мамой платят Мойре Белл сто пятьдесят баксов в час за то, чтоб я выращивала розмарин! — Уитни достала пакетики с семенами. — А также базилик, душицу и тимьян! Отличное капиталовложение!
— И в самом деле странно.
— Естественно! — Она кинула землю в третий горшочек. — Глупость полная! Пустая трата денег! Скоро зима! Какая трава?
— А ты об этом миссис Белл говорила?
— Пыталась! Но ей плевать. Главное — выставить нас дураками. — Она швырнула землю в последний горшок. Земля задрожала, но не высыпалась. — «Расти ее дома! — защебетала Уитни. — Поставь на солнечное окошко!» Чудесно. Да у меня эта трава за неделю загнется! А если и нет, то на кой она мне?
Она надорвала пакетик с базиликом и высыпала на руку несколько семян.
— Ну, с ней готовить можно, например, — предложила я.
Уитни собиралась посадить семена, но остановилась и взглянула на меня. Ее лицо было непроницаемо.
— Готовить, — повторила она. — Понятно.
Я покраснела. Ну вот, опять ляпнула глупость. А ведь не хотела! К счастью, зазвонил телефон, и я бросилась в дом, радостно захлопнув за собой входную дверь.
Когда я вбежала на кухню, уже сработал автоответчик, и раздался громкий голос Кирстен:
— Алло! Есть кто дома? Возьмите трубку, это я! Да куда все подевались? У меня хорошая новость!
Я схватила трубку:
— Какая?
— Привет, Аннабель! — воскликнула Кирстен. Как не похоже на монотонный ровный голос Уитни! Я села и устроилась поудобней. Кирстен обычно болтает без перерыва, и с ней можно целый вечер провисеть на телефоне. — Здорово, что ты дома! Как дела?
— Хорошо. — Я немного подвинулась направо, чтоб видеть Уитни. Она хмуро кидала семена в горшки. — А у тебя?
— Великолепно! — Кто б сомневался. — Помнишь, я рассказывала тебе про занятия режиссурой, на которые я хожу в этом семестре?
— Да, — ответила я.
— Так вот. Нам к промежуточному зачету задали снять короткометражный пятиминутный фильм. Но для показа, куда все пойдут, выбрали всего два! И один из них мой!
— Ого, здорово! Поздравляю!
— Спасибо! — рассмеялась Кирстен. — Знаешь, я понимаю, что это всего лишь учеба, но все равно я счастлива! Режиссура и искусство общения… они очень изменили мой взгляд на мир. Брайан говорит, что я учусь не только говорить, но и показывать, а еще…
— Стоп, — перебила я ее. — Кто такой Брайан?
— Ассистент преподавателя искусства общения. Он помогает на занятиях и проводит дискуссии в маленьких группах по пятницам — я их тоже посещаю. Он — просто чудо! Такой умный! Слушай, я горжусь своим фильмом, но на следующих выходных придется о нем рассказывать целому залу! Я ужасно боюсь!
— Ты боишься? — По-моему, страх моей сестре не присущ в принципе. — Ты?
— Вообще-то, да. Мне придется рассказывать о фильме толпе незнакомцев.
— Ты ведь столько раз выступала перед незнакомцами! Даже в купальнике!
— Это совсем другое дело! — возразила Кирстен.
— Почему?
— Потому что… — Она вздохнула. — Понимаешь, фильм — это что-то очень личное. Настоящее.
— Да… Понимаю… — неуверенно согласилась я.
— Ладно. До показа еще целая неделя. Вы там за меня болейте!
— Конечно! А о чем он?
— Мой фильм?
— Да.
— Трудно сказать… — начала Кирстен и замолчала, но конечно же продолжила: — Вообще, он обо мне. И Уитни.
Я взглянула на сестру: она разрывала еще один пакетик с семенами. Интересно, понравится ли ей фильм Кирстен?
— Серьезно?
— То есть это художественный фильм. Но в его основе реальные события. Помнишь, когда мы были маленькими, мы поехали кататься на велосипедах? Уитни сломала себе руку, и я везла ее домой на руле.
Я задумалась.
— Да-да! Это был…
— Твой день рождения. Тебе исполнилось девять лет. Папа тогда вместо праздника повез Уитни в больницу. Ей наложили гипс, и они вернулись как раз к торту.
— Точно! — Я все вспомнила. — Так и было.
— Ну вот, фильм об этом случае. Но немного отличается. Я могу тебе его скинуть. Я тут, правда, пока кое-чего доделываю, но в целом ты все поймешь.
— Давай! Здорово! — сказала я.
