Тут за моим окном послышалось бряцанье. Я обернулась и увидела маленькую худенькую темноволосую девочку, с ног до головы одетую в розовое: розовая резинка на хвостике, розовый сверкающий блеск для губ, ярко-розовая футболка, джинсы и босоножки на розовой платформе. Увидев меня, девочка закричала:
— Боже мой!!! — Стекло приглушило ее голос. — Это ты!!!
Я открыла рот, пытаясь ответить, но девочка, мелькнув, как розовое пятно, уже исчезла. Задняя дверь распахнулась, и сестра Оуэна залезла в машину.
— Боже мой, Оуэн! — все так же громко и взволнованно проговорила она. — Ты не говорил, что дружишь с Аннабель Грин!
Оуэн взглянул на нее в зеркало заднего вида:
— Мэллори, уймись.
Я хотела повернуться и поздороваться, но девочка уже нагнулась вперед и просунула голову между нашими сиденьями, оказавшись так близко, что я почувствовала ее пахнущее жвачкой дыханье.
— Поверить не могу! Это ты!
— Привет, — сказала я.
— Привет! — прокричала она и подпрыгнула. — Ты не представляешь, как мне нравится твоя работа!
— Работа? — не понял Оуэн.
— Оуэн, ты что, не знаешь? — вздохнула Мэллори. — Аннабель — модель! Она постоянно снимается в рекламах для нашего города! И помнишь ролик, который я обожаю? Про девочку в форме капитана команды поддержки?
— Нет, — ответил Оуэн.
— Эта девочка — Аннабель! Господи, как же я хочу похвастаться Шелли и Кортни! Просто жду не дождусь! — Мэллори схватила сумку, расстегнула молнию и вытащила телефон. — Слушай, может, поздороваешься с ними? Будет так здорово, и…
Оуэн повернулся:
— Мэллори.
— Подожди. — Она принялась нажимать на кнопочки. — Хочу…
— Мэллори, — сурово и тихо проговорил Оуэн.
— Да подожди ты!
Оуэн выхватил телефон. Мэллори пораженно взглянула на свои руки, затем на брата.
— Ты чего? Я просто хотела, чтоб Аннабель поздоровалась с Кортни.
— Нет. — Он положил телефон между нами.
— Оуэн!
— Пристегни ремень. — Мы выехали на дорогу. — И угомонись.
Ненадолго наступила тишина, но вскоре Мэллори с шумом выполнила указания брата. Я обернулась и увидела, что она сидит, скрестив руки на груди и надув губы. Но, встретившись со мной взглядом, Мэллори просияла:
— Это свитер от «Леноулер»?
— Что-что?
Мэллори погладила желтую шерстяную кофту, которую я накинула утром.
— Твой свитер. Он великолепен! От «Леноулер»?
— Честно говоря, не…
Мэллори отвернула воротник и взглянула на ярлык.
— Точно! Так я и знала! Всю жизнь мечтала о свитере от «Леноулер»! Всю…
— Мэллори, ты повернута на ярлыках.
Она опустила руку.
— Оуэн, «ПиП».
Армстронг взглянул на сестру в зеркало. Затем громко вздохнул:
— Я хотел сказать, Мэллори, что меня беспокоит твоя любовь к ярлыкам и материальным благам.
— Благодарю. И ценю твою заботу. Но ты же знаешь, что я живу модой.
Я взглянула на Оуэна:
— Что такое «ПиП»?
— Перефразируй и повтори, — ответила Мэллори. — Согласно «Управлению гневом», если Оуэн говорит что-то обидное, нужно ему об этом сказать, и тогда он выразит свою мысль по-другому.
Армстронг хмуро взглянул на нее в зеркало.
— Спасибо, Мэллори, — сказал он.
— Всегда пожалуйста. — Она широко мне улыбнулась и снова плюхнулась на сиденье.
Некоторое время мы молчали, и я наконец перевела дух и попыталась привести в порядок свои мысли. Сколько ж всего выясняется об Оуэне Армстронге! Неудивительно, что он ходит на курсы «Управления гневом», но поразительно, какую музыку он любит и что у него такая сестра. А уж оттого, что я сижу в его машине, вообще голова пошла кругом. Хотя чего я ожидала? Конечно, у Оуэна есть и семья, и своя жизнь. Просто я никогда не задумывалась, какая именно. Как ребенок, который неожиданно встретил в магазине своего учителя или библиотекаря и испугался, поскольку никогда не думал, что они существуют вне школы.
— Огромное спасибо, что предложил меня подвезти! Не представляю, как иначе добралась бы до дома.
— Не за что! — ответил Оуэн. — Тут, правда, нужно пару…
Тут его перебила Мэллори — она громко ахнула:
— Боже мой!!! Я увижу твой дом?!
— Нет, — отрезал Оуэн.
— Но мы же везем ее домой!
— Вначале мы закинем тебя.
— Ну почему?
— Потому, — ответил Оуэн. Мы проехали перекресток и свернули с главной дороги. — Мне нужно заехать на радио, поэтому мама велела подвезти тебя к магазину.
Мэллори расстроенно вздохнула:
— Но, Оуэн…
— Никаких «но»! Все уже решено.
Мэллори с шумом откинулась на спинку:
— Это несправедливо.
— Как и жизнь вообще. Привыкай.
— «ПиП».
— Нет. — Оуэн прибавил звук на магнитоле, и снова послышались песнопения.
Через пару минут я даже стала к ним привыкать. Затем неожиданно почувствовала, что у моего уха кто-то дышит.
— Когда ты снималась в том ролике, тебе разрешили оставить себе одежду?
— Мэллори! — вмешался Оуэн.
— Что?
— Угомонись уже и послушай музыку.
— Это не музыка, а сверчки и крики, — сказала Мэллори. Затем обратилась ко мне: — Оуэн — просто фашист какой-то! Считает, что все должны слушать только странные песни из его передачи на радио.
— Ты ведешь передачу? — спросила я Оуэна.
— Да, но только для нашего городка.
— Он живет этой передачей! — выразительно сообщила Мэллори. — Всю неделю к ней готовится, переживает, хотя она идет в такое время, когда все нормальные люди еще спят.
— Я ставлю музыку не для нормальных людей, а для…
— Просвещенных, мы в курсе. — Мэллори состроила недовольную гримасу. — Вот лично я слушаю «104Зет». У них там полно хит-парадов, и под их песни здорово танцевать. Еще обожаю Битси Бондс. Она — моя любимая певица. Прошлым летом ходили с друзьями на ее концерт. Было так весело! Знаешь песню «Пирамида»?
— Э… Нет.
Мэллори выпрямилась и откинула назад волосы:
Все выше и выше камней твоих кладка,
И солнце палит и смеется украдкой,
Пусть смотрит, а ты подари поцелуй
Своей пирамиде и с ней потанцуй.
