До появления Софи меня знали из-за сестер и модельного бизнеса. Но только когда мы подружились, я по-настоящему обрела популярность. Теперь все изменилось. Софи, благодаря свойственному ей бесстрашию, легко становилась лидером в любой компании как в средних, так и в старших классах. Я всегда боялась любителей покомандовать и пересудов за спиной, а вот Софи было на них наплевать. Для нее не существовало никаких преград, а если они вдруг появлялись, то она крушила их для нас обеих. И вот благодаря Софи я не просто приблизилась к тому миру, которому всегда завидовала: интересные люди, вечеринки и особенно мальчики, а стала его частью. Я даже была готова смириться с вечными перепадами настроения новой подруги и с потерей Кларк. Почти.
Мы поссорились сто лет назад, но этим летом, коротая в одиночестве время у бассейна, я много думала о Кларк. Останься я у нее тем вечером, сядь на свое место на диване, и все было бы по-другому. И пусть Софи ушла бы одна. Но я сделала свой выбор, и изменить его нельзя. Но когда ближе к вечеру я закрывала глаза и засыпала под плеск воды в бассейне и под свист спасателей, мне казалось, что почти ничего не изменилось. А потом неожиданно просыпалась в тени, замерзшая, когда уже давно было пора домой, и понимала, что у меня теперь совсем другая жизнь.
Когда я вернулась из школы, дома никого не было. На автоответчике мигала лампочка. Я вытащила из холодильника яблоко, вытерла его о кофту и решила послушать сообщения. Первое было от моего агента Линди.
— Привет, Грейс! Прости, что так долго не перезванивала. Просто моя помощница уволилась, и вместо нее на звонки отвечает временный секретарь, который вообще ничего не соображает! Но в любом случае для тебя пока ничего нового. Я звонила в «Мушку», так что надеюсь, они скоро ответят. Буду держать тебя в курсе дела. Привет Аннабель. Пока!
Пи…
Я уж и забыла про пробы в «Мушке», а вот мама, видимо, нет. Думать о них не хотелось, поэтому я решила прослушать следующее сообщение. Оно было от Кирстен. Сестра обычно оставляла длинные, путаные сообщения и даже иногда перезванивала, потому что автоответчик ее прерывал. Поэтому, услышав ее голос, я придвинула к себе стул.
— Привет, это я. Звоню просто так, узнать, как у вас дела. Я вот сейчас иду на учебу. Здесь чудесная погода… Не помню, говорила вам или нет, но я записалась в этом семестре на занятия по искусству общения — мне их подруга очень рекомендовала. Они потрясающие! Там нас учат всему с психологической точки зрения, и я узнаю столько нового! А опрос у нас проводит ассистент преподавателя, и он просто чудо! Я на лекциях иногда отключаюсь, даже когда очень интересно, а вот от Брайана невозможно оторваться. Честное слово. Я тут подумала, может, выбрать искусство общения своей второй специализацией в колледже? Такой полезный предмет! Правда, еще мне очень нравится режиссура, поэтому я пока сама не знаю, чего хочу. Ладно, я уже почти в аудитории, надеюсь, у вас все хорошо, всех люблю, целую, пока!
Кирстен знала, что обычно ей приходится перезванивать, поэтому конец фразы выпалила на одном дыхании. Почти тут же прозвучал сигнал. Я нажала на «сохранить», и в доме снова стало тихо.
Я взяла яблоко и вышла в прихожую. Как всегда, остановилась у большой черно-белой фотографии, висящей напротив входной двери. Это был горизонтальный снимок мамы и меня с сестрами на пристани у дядиной дачи. На всех — белая одежда: на Кирстен — белые джинсы и светлая футболка с треугольным вырезом, на маме — сарафан, на Уитни — лиф от купальника и брюки на завязках, на мне — майка и длинная юбка. Все загорелые, а позади нас в углах рамки брызжет вода.
Три года назад мы всей семьей отправились в длительный отпуск на море, и там друг папиного приятеля как будто совершенно случайно предложил нам сфотографироваться. Но на самом деле папа уже давно планировал сделать маме подарок на Рождество — снимок ее вместе с нами. Фотограф, высокий и гибкий мужчина, позвал нас на пристань. Помню, первой пошла по песку Кирстен. Затем она протянула руку маме, а замыкали шествие мы с Уитни. Перебираться через камни было непросто, но Кирстен осторожно провела маму, и наконец мы добрались до ровной площадки.
На фотографии мы стоим в обнимку: Кирстен держит за руку маму, Уитни обнимает ее за плечи, а я стою впереди и держу маму за талию. Они с Кирстен улыбаются, Уитни же просто смотрит в объектив, но от ее красоты, как всегда, захватывает дух. Меня же не узнать. Когда фотограф щелкал камерой, я честно старалась улыбаться, но в результате получилось нечто среднее между широкой улыбкой Кирстен и прекрасной отчужденностью Уитни.
Качество фотографии великолепно, постановка тоже. Гости обычно говорили, что когда к нам приходишь, то первым делом видишь ее. Но последние несколько месяцев фотография вызывает у меня суеверный страх. Вместо черно-белого контраста и наших разных, но в то же время таких похожих лиц я вижу совсем другое: Уитни и Кирстен, слишком тесно прижавшихся друг к другу, мое спокойное лицо… И крохотная на фоне нас мама, которую мы плотно к себе прижимаем, закрываем своими телами и крепко держим, как будто боимся, что без нас она улетит.
Я откусила еще один кусок от яблока, и тут в гараж въехала машина. Хлопнули двери, послышались голоса, и мама с Уитни вошли в дом.
— Привет! — Мама положила на стойку пакет с продуктами. Послышался глухой стук. — Как дела в школе?
— Нормально, — ответила я.
Уитни проскочила мимо, даже не поздоровавшись, и скрылась наверху. Была среда, значит, сестра ходила к психиатру. После чего у нее всегда портилось настроение. Честно говоря, я считала, что после психиатра оно должно становиться лучше, но, видимо, не все так просто. Хотя с Уитни в принципе просто не бывает.
— Линди оставила тебе сообщение, — сказала я маме.
— Что сказала?
— Из «Мушки» так и не звонили.
На секунду мама взглянула на меня расстроенно, но быстро взяла себя в руки:
— Наверняка еще позвонят.
Она подошла к раковине, включила воду, намазала руки жидким мылом и посмотрела в окно на бассейн. При дневном свете мама выглядела устало. Ей среда тоже давалась нелегко.
— Еще звонила Кирстен. Оставила длиннющее сообщение.
Мама улыбнулась:
— Да ну?
— Если по сути, то ей нравится учиться.
— Здорово. — Мама вытерла руки полотенцем для посуды. Затем положила его у раковины и села рядом со мной. — Расскажи теперь про себя. Что хорошего произошло сегодня?
Хорошего… Так. Софи обзывается, Кларк меня до сих пор ненавидит, а я целыми днями разглядываю Оуэна Армстронга. Похоже, ничего хорошего со мной не происходит. Пауза затянулась, а я в ужасе пыталась придумать, о чем же рассказать. Хотелось порадовать маму, а то она и так переживала из-за «Мушки», Уитни, да и вообще из-за всего. Мама ждала.
— Мы на физкультуру ходим с одним симпатичным парнем, — наконец сказала я. — И вот он сегодня со мной заговорил.
— Правда? — Мама улыбнулась. Я молодец! — Как его зовут?
