— Сегодня, когда все здесь, — продолжил Джеми, — я хочу, чтобы вы разделили нашу радость.
Я стояла у входа, как раз за Джеми, и прекрасно видела гостей и их реакцию: поднятые брови, приоткрытые рты, прижатые к груди руки, — все уставились на Кору. «Вот черт!» — подумала я.
Сестра порозовела, затем демонстративно отпила вино из бокала и вымученно улыбнулась. К тому времени Джеми уже понял свою ошибку.
— Это касается сайта «Ты и я», — торопливо пояснил он, и все лица повернулись к нему. — Вернее, нашей новой рекламной кампании. Официально мы начинаем ее завтра, но мне нужно вам кое-что показать.
Он вытащил из-за стула квадратный кусок картона с наклеенным рекламным объявлением, которое я уже видела раньше. Я поискала взглядом Кору, но она уже скрылась на кухне, оставив бокал на книжном шкафу.
— Надеюсь, вам понравится, — сказал Джеми, держа объявление перед собой. — И, м-м-м, я не хочу, чтобы меня затаскали по судам.
Не дожидаясь, пока Хантеры выразят свое отношение к рекламе, я выскользнула в коридор, хотя и там были слышны восхищенные возгласы, за которыми последовали аплодисменты. Кора стояла на кухне спиной к двери и засовывала в духовку противень с булочками. Не оборачиваясь, сестра сказала:
— А что я тебе говорила?
«Откуда она узнала, что это я?» — промелькнуло у меня в мозгу.
— Джеми очень неловко, правда.
— Знаю. — Сестра захлопнула дверцу духовки и бросила прихватку на стол. Из гостиной доносились восторженные голоса, Хантеры говорили взахлеб, перебивая друг друга. Кора прислушалась к шуму. — Похоже, им нравится.
— Неужели он сомневался?
Сестра пожала плечами.
— Порой люди относятся к семейным реликвиям чересчур трепетно.
— Правда? — Я присела на табурет у кухонного «острова». — В жизни бы не подумала.
— Я тоже, — согласилась Кора. — У нас идеальная семья.
Мы обе рассмеялись, хотя недостаточно громко, чтобы перекрыть доносящееся из соседней комнаты веселье, а потом Кора вновь повернулась к духовке и заглянула внутрь сквозь стеклянную дверцу.
— Кстати, о семье. Что для тебя значит это слово? — спросила я.
Сестра бросила на меня удивленный взгляд через плечо.
— А тебе зачем?
— Школьный проект. Мне нужно опросить всех окружающих.
— А… понятно. — Она немного помолчала, по-прежнему стоя спиной ко мне. — И что говорят?
— Разное. Если честно, я пока не слишком-то продвинулась.
Кора перешла к плите, подняла крышку и попробовала содержимое кастрюли.
— Ну, думаю, наши с тобой определения совпадут. Во всяком случае должны.
— Наверное. Но ведь у тебя теперь другая семья.
Мы обе взглянули в сторону гостиной. Я увидела, что Джеми положил рекламу на журнальный стол и все Хантеры собрались вокруг.
— Да, — кивнула Кора. — Но, может, так и должно быть? Не обязательно иметь только одну семью.
— Как это?
— У меня есть семья, откуда я родом: ты и мама, — начала объяснять Кора, возвращая крышку на место. — А еще — семья Джеми, в которую я пришла, когда мы с ним поженились. Надеюсь, будет еще одна — наша с Джеми.
Мне стало неловко — не успел Джеми совершить оплошность, и я туда же.
— Обязательно будет! — заверила я.
Она повернулась ко мне, скрестив на груди руки.
— Надеюсь. Именно в этом-то и суть, верно? Семья не может быть статичной, она постоянно меняется. Люди женятся, разводятся, рождаются, умирают. Возьми тот семейный снимок — на нем запечатлена семья Хантеров в какой-то определенный момент. На следующий день что-то, возможно, изменилось.
Из гостиной донесся взрыв смеха.
— Хорошее определение, — сказала я.
— Да?
Я кивнула.
— Пока самое лучшее.
Позже, когда в кухню то и дело заходили люди, чтобы посмотреть, нет ли еще вина, а дети с криками гонялись за Роско, я следила за Корой и думала, что наши с ней понятия о семье не совпадают, хотя логично было бы предположить обратное. Это как с цветом — все примерно одинаково представляют, скажем, голубой цвет, но, если попросить дать более точное описание, каждый придумает свое сравнение: океан, лазурит, небо, чьи-то глаза. Мы разные, значит, и определения должны отличаться друг от друга.
Я заглянула в гостиную, где в одиночестве сидела мама Джеми; рекламное объявление лежало перед ней на столе. Увидев, что я хочу присесть рядом, Элинор подвинулась, и через пару секунд мы уже разглядывали фотографию вместе.
— Должно быть, странно осознавать, что вскоре весь мир увидит этот снимок, — заметила я.
— Немного, — улыбнулась Элинор. Они с Джеми были очень похожи. — Хотя вряд ли меня кто-нибудь узнает. Столько лет прошло!
Я вновь взглянула на снимок и отыскала посредине Элинор в длинном белом платье.
— Кто это? — спросила я, показывая на двух пожилых женщин по бокам.
Она чуть наклонилась к снимку.
— Мои двоюродные бабушки. Слева стоит Кэрол, рядом с ней — Жаннетта. С другой стороны — Алиса.
— Фотографировали у вас дома?
— В доме у моих родителей, на полуострове Кейп-Код, — ответила Элинор. — Так странно — гляжу на детей в переднем ряду, а они уже сами стали родителями. И бабушки давно умерли. Но все такие знакомые и близкие, словно это было только вчера.
— У вас большая семья, — заметила я.
— Что верно, то верно, — согласилась Элинор. — Хотя иногда хочется, чтобы она была поменьше: ведь чем больше у тебя родственников, тем больше вероятность, что кто-то с кем-то не поладит. Всегда есть повод для ссоры.
— В маленьких семьях тоже ссорятся.
— Несомненно, — сказала она, взглянув на меня.
— Неужели вы знаете, кто все эти люди? — спросила я.
— Конечно.
Мы немного помолчали, разглядывая лица многочисленных Хантеров, затем Элинор спросила:
— Хочешь проверить?
Я кивнула.
Она улыбнулась и пододвинула к себе снимок. Я подумала, что, может, стоит спросить, как она понимает слово «семья», — еще одно определение для школьного проекта. Элинор медленно водила пальцем по лицам, называла каждого родственника, и мне вдруг пришло в голову, что это и есть ее ответ. Все имена, нанизанные на одну нить, как бусы в ожерелье. Они сближаются, отдаляются друг от друга, но всегда составляют целое — семью.
Вопреки опасениям Коры, единственная заминка во время обеда произошла не по ее вине, а по моей.
— Слушай, где пироги? — спросил Джеми, когда мы убрали со стола, предварительно велев Коре не путаться под ногами и просто отдохнуть.
