— Да?
Я кивнула.
— Вообще-то предполагается, что я составлю собственный благодарственный список.
— Что-что ты сделаешь?
— Вот и я вначале тоже удивилась. Это перечень всего хорошего, что произошло и за что я благодарна. И это все надо будет прочитать вслух за обедом. У нас в семье этого не было. Никогда.
Нейт снова занялся бумажками.
— И у нас тоже. Я имею в виду, в то время, когда мы еще были одной семьей.
Мистер Кросс с кем-то разговаривал, его голос разносился по коридору и звучал куда веселее, чем раньше. Я решила, что он разговаривает с клиентом.
— Когда твои родители развелись?
Нейт взял связку ключей и начал задумчиво их перебирать.
— Мне тогда было десять. А твои?
— Когда мне было пять, — ответила я. Сзади раздался сигнал духовки, и я сразу вспомнила, как Роско прячется в моем шкафу. — С того времени отец практически исчез из нашей жизни.
— Моя мать живет в Фениксе, — сказал Нейт, отцепляя ключ от связки. — После развода я остался с ней, но она снова вышла замуж, на свет появились мои сводные сестры, и ей стало трудно со всем справляться.
— С чем именно?
— Со мной. Я был трудным подростком, огрызался, действовал на нервы, а ей хотелось заниматься домом и младшими детьми. В общем, в позапрошлом году она выставила меня за дверь и отправила к отцу.
Наверное, видок у меня был несколько ошарашенный, потому что Нейт добавил:
— Видишь, ты не единственный человек с темным прошлым.
— Я даже не представляла, что у тебя были какие-то проблемы. Честно, — призналась я, а сама подумала, что это еще мягко сказано.
— Просто я умею скрывать, — весело произнес он и улыбнулся. — Не хочешь засунуть пироги в печку?
— Ой! Чуть не забыла.
Я открыла дверцу духовки и аккуратно поставила пироги на решетку. Вдруг Нейт спросил:
— Так что там у тебя в благодарственном списке?
— Я за него еще не бралась, — ответила я, плотно закрывая дверцу. — Хотя новость про твое темное прошлое наверняка войдет в первую пятерку.
— Неужели?
— Конечно. Мне казалось, что я — единственный деклассированный элемент в этом районе.
— Отнюдь нет. — Он прислонился к кухонному столу и скрестил руки на груди. — А еще?
— Ну, — протянула я, взяв ключ, который он снял со связки, — мне есть из чего выбирать. С тех пор, как я сюда переехала, случилось столько хорошего!
— Думаю, да, — кивнул Нейт.
— Например, я очень благодарна за тепло и водопровод.
— Как все мы.
— И еще мне повезло с людьми, которых я встретила. Конечно, я благодарна Коре и Джеми за то, что они меня приютили. Харриет — за то, что дала мне работу. И еще Оливии — она помогла мне в тот день, ну и вообще — мы теперь подруги.
Нейт прищурился.
— Угу. А еще?
— Остается Жервез, — сказала я, повертев ключ в руке.
— Ах да, Жервез, — без всякого выражения произнес Нейт.
— Он почти перестал рыгать, что уже похоже на чудо. И если это не достойно благодарности, то за что вообще стоит благодарить?
Нейт хмыкнул.
— Даже не знаю.
— Есть еще кое-что, — медленно произнесла я, поворачивая ключ, — но не могу вспомнить, что именно.
Он шагнул ко мне, осторожно взял из моей ладони ключ и положил на стол.
— Может быть, вспомнишь позже.
— Возможно, — прошептала я.
— Нейт! — крикнул мистер Кросс, судя по всему, он был где-то рядом.
Нейт едва успел отступить назад, как из-за угла показался его отец. Он бросил на меня взгляд и коротко кивнул, даже не поздоровавшись.
— И где твои пять минут?
— Уже иду, — торопливо сказал Нейт.
— Тогда пошли, — буркнул мистер Кросс и исчез.
Хлопнула входная дверь, со двора донеслось урчание автомобиля — мистер Кросс запустил двигатель.
— Мне нужно бежать, — сказал Нейт, схватив со стола связку ключей. — Хорошего Дня благодарения!
— И тебе тоже! — ответила я.
Проходя мимо меня, он слегка сжал мое плечо, затем ускорил шаг и выбежал в прихожую. Еще раз хлопнула дверь, и все стихло.
Я проверила пироги, помыла руки, выключила на кухне свет и вышла. Направилась к двери, ведущей на террасу, и вдруг заметила в конце коридора еще одну дверь. Она была чуть приоткрыта, и я разглядела кровать, на ней лежал свернутый джемпер с надписью «ПЛЫВИ!», тот самый.
Не знаю, что я ожидала увидеть — не так уж и часто мне доводилось бывать в комнатах у парней, — может, беспорядок или парочку плакатов с красотками в бикини. Фотографию Хизер, зеркало с засунутыми за раму корешками билетов и наградными лентами за успехи в спорте, стопки компакт-дисков и журналов. Ничего подобного не было. Более того, комната казалась пустой, хотя мебели в ней хватало.
Там была заправленная кровать, рядом с ней — комод, на котором стояла чашка, полная мелочи, и валялась пара крышечек от рутбира. Рюкзак Нейта лежал на стуле; со стола мигал зеленым огоньком включенный ноутбук. Но там не было ничего, рассказывающего о характере хозяина, вроде коллажа на холодильнике Марлы или множества кошек в доме Сабрины. Больше всего комната Нейта походила на ту, последнюю квартиру, куда мы заезжали вместе, — чистая, почти стерильная, и ни одной мелочи, выдающей вкусы тех, кто там спал, жил и дышал.
Какое-то время я стояла и удивленно осматривалась, потом вышла из комнаты и аккуратно закрыла дверь. На обратном пути меня не покидала мысль об этой комнате, я не могла понять, что меня так встревожило. Только у самого дома я поняла: комната Нейта напоминала мою, безликую и необжитую. Как будто бы ее хозяин попал туда совсем недавно и еще не знал, надолго ли там задержится.
— А теперь прошу внимания!
Вначале почти никто не расслышал тоненькое звяканье, но, по мере того как разговоры вокруг затихали, оно становилось все громче и громче и, наконец, в тишине трепетал только этот дребезжащий звук.
— Спасибо! — Джеми положил вилку, которой стучал по бокалу. — Сперва я хочу поблагодарить всех за то, что пришли. Мы очень рады, что наш первый праздничный обед в новом доме собрал всю семью.
— Хорошо сказал! — выкрикнул кто-то, и остальные разразились громом аплодисментов.
Как я успела заметить, пока впускала гостей и принимала их пальто, — все Хантеры отличались добродушием и эмоциональностью. У мамы Джеми, Элинор, был негромкий ласковый голос и приятное лицо; Роджер, отец Джеми, крепко обнял меня и взъерошил волосы, словно десятилетнему ребенку. Все три сестры Джеми — такие же темноволосые, как он, — походили на брата искренностью и шумно выражали свои чувства, касалось ли это пруда, вызвавшего громкое восхищение, или недавних выборов, по поводу которых они спорили не менее громко, но беззлобно. Еще присутствовали дети, зятья, дяди и двоюродные братья и сестры — множество имен и родственных связей. В конце концов я оставила надежду всех запомнить и только мило улыбалась, надеясь, что этого достаточно.
