— Жуть! — зябко подернула плечами Златка.
Бросив на нее мимолетный взгляд, де Брюэ раздраженно постучал набалдашником трости по тонкой перегородке кареты:
— Сэм, прибавь ходу! Тащимся как на похоронах.
— Месье, упряжь не моя, — рыжеволосая физиономия, раздвинув занавеску, показалась в окошечке. — Лошади хлыста не слушаются, Гарри их к свисту приучил… — скорчив виноватую гримасу, кучер с неподдельным огорчением добавил: — Я так не умею.
В то же мгновенье раздался пронзительный свист. Даже ливень, казалось, на секунду примолк. Де Брюэ ошеломленно потряс головой, а кучер исчез, напоследок одарив девушку уважительным взглядом. Коляска резво понеслась вскачь, с громким чмоканьем выбрасывая грязь из-под колес.
— Это не наследница престола, — пробурчал под нос француз. — Это… это даже не ведьма, а дьявол в юбке. Златка заразительно рассмеялась и весело спросила:
— А он богат?
— Кто, кучер? — изумился де Брюэ. Мысль о финансовом положении дьявола в голову ему не пришла.
— Жан-Поль Гарнье, — пояснила Златка.
— Как Крез, — крылатым афоризмом ответил француз.
— Вот и славно, — задумчиво процитировала саму себя девушка.
Де Брюэ подозрительно покосился на нее: что еще пришло в прелестную головку этой непоседливой особы? Он так и спросил, не упомянув, впрочем, про особу.
— Деньги, — просто ответила девушка. — Экспедиция в Дакоту потребует немалых затрат.
— Скажите, мадемуазель, — смущенно прокашлявшись, осторожно начал француз. — Зачем вам все это? Вы молоды, красивы, умны…
— Ослепительно, — вставила реплику Златка.
— Простите? — беспомощно захлопал ресницами де Брюэ.
— Вы забыли добавить «ослепительно красивы», — нимало не смущаясь, заявила девушка. — Настоящий француз сказал бы именно так… — и, грустно вздохнув, огорченно добавила: — Значит, вы не настоящий француз… — и тут же, грозно нахмурив брови, она строго спросила: — Как давно вы работаете на английскую разведку?
Де Брюэ целую минуту хватал ртом воздух, словно пойманный ерш у лунки, затем, закатив глаза, шумно выдохнул и воздел руки к потолку кареты:
— O, mon dieu! С вами невозможно говорить серьезно!
Златка прыснула в кулачок. Де Брюэ, закончив укоризненно качать головой, сосредоточенно наморщил лоб:
— Так на чем я остановился?
— Вы молились, — со всей серьезностью подсказала девушка.
Тут не выдержал и француз, расхохотавшись во все горло. Отсмеявшись, он продолжил:
— Даже если русская императрица не признает вас, Европа примет с распростертыми объятьями. Блестящее будущее вам обеспечено. Откуда эта тяга к приключениям? Avаntures, — так это прозвучало.
И в самом деле — зачем? Вскружить голову какой-нибудь светлости, родить этому сиятельству прорву толстопузых детишек, завести любовника. Или двух. В крайнем случае — троих. Королевские балы, великосветские салоны, собственный замок и беспечная жизнь. Мало развлечений? Фавориты пусть сабельками помашут. Естественный отбор, опять же. Мечта любой женщины этого столетия. Сверкающая вершина бытия. Недосягаемый абсолют… Зачем ей эти дикари?!!
— Не знаю, месье, — честно призналась Златка, отрешенно покусывая стебелек луговой ромашки (когда только успела сорвать?). — Словно подталкивает кто-то меня к этому… — тяжело вздохнув, она замолчала, и устало прикрыла глаза.
Оставшаяся часть пути прошла без разговоров. Уже на повороте перед усадьбой де Брюэ с невинным видом спросил:
— Что же вы все-таки придумали? И откуда такая уверенность, что это заинтересует Гарнье? Златка лукаво улыбнулась и погрозила пальчиком:
— Не торопитесь. Сами все увидите… — и уже в сторону, почти беззвучно произнесла: — Через полстолетия вся Европа будет с ума сходить от этой игрушки. И сейчас никуда не денется. Толстая служанка встретила их в дверях и с порога испуганно сообщила:
— Масса, в гостиной вас сердитый господин дожидается, — и тут же, без паузы, захлопотала вокруг девушка, охая и всплескивая руками: — Госпожа, вы же промокли до ниточки! Пойдемте, скорее переодеваться, грог я уже приготовила, сейчас камин разожгу, не приведи господь, заболеете, вы такая бледненькая, худенькая. Да, русских прогнали, они позорно бежали, наши солдаты самые храбрые. Госпожа вы вся дрожите, дайте мне вашу шляпу, господи, прическа совсем испортилась…
Прогнали, так прогнали. От безудержной трескотни зазвенело в ушах. Златка тронула за рукав озабоченного хозяина и быстро прошептала:
— Задержите гостя, мне нужен час-другой…
Так, скинуть мушкетерский наряд, насухо обтереться — прическа, к счастью, не пострадала, — переодеться в сухое. Марта, поторопись! Времени в обрез. Нет, краситься не будем. Хорошо, только очень быстро. Это что за хламида? Платье племянницы господина? Она что, плюшками питается? Нет, это не я худенькая, это она — корова. Не спорь, высеку. Пошутила я, пошутила, не плачь. Теперь быстренько веди меня к плотнику. Не знаешь кто это? Это тот самый, что виселицы мастерит для нерадивых служанок. Да не реви ты! Хочешь я тебе колечко подарю? Нет, масса ругаться не будет. Племяннице я другое куплю…
А это у нас плотник? Здравствуй плотник, я — Злата. Он что глухой? Боится? Кого, меня? И кто такие страсти рассказывает? Узнаю кто — выпорю розгами. Ишь, что придумали! Я не злая, а строгая. Хватит болтать, давайте делом заниматься. Так, быстренько нарежьте мне стеклышки. Сейчас покажу, какие. Все понятно? Мычать не обязательно, можно просто кивнуть. Марта, скажи мне как художник художнику — ты рисовать умеешь? Краски где, бестолочь?! Да не реви ты, я не сержусь. Голос такой у меня. Нет, цепочку нельзя, хватит с тебя и колечка. Мозаика от витражей осталась? Отлично. Так, что еще? Ножницы, клей, бумага. Вроде бы все…
Не знаешь, что это такое? Закрой один глаз и покрути. Марта, не надо так визжать — свиней напугаешь, нестись перестанут. Верни игрушку, сломаешь. Плотник — ты молодец. Хвалю. Возьми с полки пирожок. Не смотри на меня так — я шучу. Пойдешь на кухню, возьмешь бутылку рома. Да, скажешь — я разрешила. Не надо кланяться, не люблю. Уф-ф, с ума с вами можно сойти! Марта не бурчи, я все слышу. Не реви, сама знаю, что стихийное бедствие. Нет, не сержусь. Все, идем. Где месье? У себя в кабинете? Не отставай…
Дверь открылась в просторное помещение, отдаленно напоминающее офис солидной фирмы. Тускло мерцающая бронзовая люстра, на внушительной цепи свисающая с отделанного дубом потолка. Стены из осветленного тиса, резная ясеневая мебель и натертые до блеска паркетные полы. За арочным окном, наполовину прикрытым тяжелой портьерой — смутная темень и одинокие капли уходящего ливня.
— Ваше вы… — дородный мужчина средних лет, с глубокими залысинами и аккуратной бородкой «а ля Ришелье», торопливо вскочил с кресла и, наткнувшись на предостерегающий взгляд хозяина, торопливо поправился: — Мадмуазель, прошу простить мою неловкость… — он церемонно склонил голову и лихо прищелкнул каблуками. — Мой друг предупреждал меня, что вы путешествуете инкогнито, но смущение явилось тому виной, ибо… — гость замялся и окончательно умолк, виновато разведя руками.
