– Горим, – сказал Петя.
– Что же вы думаете делать?
– Вот, может быть, кто-нибудь комнаты наймет…
– Как? Вы уже и комнаты отдаете?! Так это последнее дело! –
И Гаврик сочувственно свистнул.
– Ничего, как-нибудь выкрутимся. Я буду уроки давать, –
сказал Петя, делая мужественное лицо.
Он давно уже решил сделаться репетитором и давать уроки
отстающим ученикам, но только не знал, как взяться за дело. Правда,
репетиторами бывают главным образом студенты или, в крайнем случае, гимназисты
старших классов. Но в конце концов возможны исключения. Важно только, чтобы
повезло найти ученика.
– Как же ты будешь давать уроки, когда ты, наверно, сам ни
черта не знаешь? – со свойственной ему грубой прямотой сказал Гаврик и
добродушно ухмыльнулся.
Петя обиделся. Было время, когда он действительно
лентяйничал, но теперь он изо всех сил старался учиться как можно лучше.
– Я шутю, – сказал Гаврик и вдруг, осененный счастливой
мыслью, быстро спросил: – Слышь, а по латинскому языку можешь учить?
– Спрашиваешь!
– Вот это здорово! – воскликнул Гаврик. – Сколько возьмешь
подготовить человека по латинскому за третий класс?
– Как это – сколько?
– Ну, сколько грошей?
– Я не знаю… – смущенно пробормотал Петя. – Другие
репетиторы берут по рублю за урок.
– Ну, это ты сильно перебрал. Хватит с тебя и полтинника.
– А что? – спросил Петя.
– Ничего.
Некоторое время Гаврик стоял с опущенной головой, шевеля
пальцами, как бы что-то подсчитывая.
– А что? Что? – нетерпеливо повторял Петя.
– Ничего особенного, – сказал Гаврик. – Слушай сюда… – Он
взял Петю под руку и, заглядывая сбоку в его лицо, повел по улице.
Гаврик не любил говорить о себе и распространяться
относительно своих планов. Жизнь научила его быть скрытным. Поэтому сейчас, решив
открыть Пете свою самую заветную мечту, он все-таки еще колебался и некоторое
время шел молча.
– Понимаешь, какое дело… – произнес он. – Только дай честное
благородное, что никому не скажешь.
– Святой истинный! – воскликнул Петя и по детской привычке
быстро, с готовностью перекрестился на купола Пантелеймоновского подворья,
синевшие за Куликовым полем.
Гаврик округлил глаза и сказал шепотом:
– Имею думку: сдать экстерном за три класса казенной
гимназии. По другим предметам мне разные чудаки помогают, а по латинскому не
знаю, что делать.
Это было так неожиданно, что Петя даже остановился:
– Что ты говоришь?!
– То, что ты слышишь.
– Зачем это тебе надо? – невольно вырвалось у Пети.
– А зачем тебе? – сказал Гаврик, с силой нажимая на слово
«тебе», и глаза его зло и упрямо заблестели. – Тебе надо, а мне не надо? А
может быть, мне это надо еще больше, чем тебе, откуда ты знаешь?
И он уже приготовился рассказать Пете, как вернувшийся из
ссылки Терентий сокрушался о том, что мало среди рабочих образованных людей,
говорил, что наступает время новых революционных боев, а потом – видимо
посоветовавшись кое с кем из комитетчиков – прямо заявил Гаврику, что хочешь не
хочешь, а надо экстерном кончать гимназию: сначала сдать за три класса, потом
за шесть, а там, смотришь, и на аттестат зрелости. Но ничего этого Гаврик Пете
не рассказал.
– Ну как, берешься? – лишь коротко спросил он. – Даю
полтинник за урок.
Хотя Петя в первую минуту и растерялся, но все же
почувствовал себя весьма польщенным и нежно покраснел от удовольствия.
– Ну что ж… пожалуй, я возьмусь, – сказал он, покашляв. –
Только, конечно, не за деньги, а даром.
– Почему это даром? Что я, нищий? Славу богу, зарабатываю.
Полтинник за урок, четыре раза в месяц. Итого два дублона. Это для меня не
составляет.
– Нет, только даром.
– С какой радости? Бери, чудак! Денежки на земле не
валяются. Тем более что вы теперь нуждаетесь. По крайней мере, сможешь кое-что
давать тете на базар.
Это подействовало на Петю. Он ясно представил себе, как в
один прекрасный день он протягивает тете деньги и равнодушно говорит: «Да, я
совсем забыл, тетечка… тут я заработал уроками немного денег, так, пожалуйста,
возьмите их. Может быть, они вам пригодятся на базар».
– Ладно, – сказал Петя. – Буду с тобой заниматься. Только
имей в виду: станешь лодырничать – тогда до свидания. Я даром денег брать не
привык.
– А я их тоже не в дровах нашел, – сумрачно сказал Гаврик, и
друзья расстались до воскресенья, когда был назначен первый урок.
Глава 9
Банка варенья
Никогда еще Петя не готовился к своим собственным урокам в
гимназии так тщательно, как к этому уроку с Гавриком, где ему впервые
предстояло выступить в роли педагога. Полный гордости и сознания своей
ответственности перед наукой, Петя сделал все возможное, чтобы не ударить лицом
в грязь. Он замучил отца бесконечными вопросами из области сравнительной
лингвистики. Он сделал кое-какие весьма важные выписки из энциклопедического
словаря Брокгауза и Ефрона. В гимназии он неоднократно обращался к латинисту за
разъяснениями по поводу некоторых параграфов латинского синтаксиса, что весьма
удивило латиниста, который был не слишком высокого мнения о Петином прилежании.
Петя очинил несколько карандашей, приготовил перья и чернила, вытер тряпкой
папин письменный стол и поставил на него Павликин глобус, а также свой
двадцатипятикратный микроскоп и небрежно разложил несколько толстых книг, что
должно было придать обстановке строго академический характер и внушить Гаврику
уважение к науке.
Василий Петрович после обеда поехал на кладбище. Тетя с
Павликом пошли на выставку. Дуняша отпросилась к родственникам. Все
благоприятствовало Пете. Оставшись один, он стал расхаживать по комнатам, как
заправский педагог, заложив руки за спину и повторяя про себя вступительную
часть своего первого урока. Нельзя сказать, чтобы он волновался, но он
испытывал острое чувство уверенного в себе конькобежца перед выходом на лед.
