Как выполнить полученное задание? Что мы должны сделать, чтобы убедить людей последовать за их собственным стремлением к миру? Мне кажется, в этом смысле «Илиада» также может дать нам урок. И она делает это наиболее очевидным и возмутительным способом: воинственно и по-мужски. Бесспорно, для автора «Илиады» война – непременное условие цивилизованного существования. Но не только: здесь содержится нечто более важное и, если хотите, недопустимое, – восхищение красотой войны, страстное и самозабвенное. В поэме нет почти ни одного героя, о чьей духовной и физической красоте не упоминал бы в контексте сражения Гомер. Практически каждая смерть превращается в алтарь, богато украшенный стихотворным орнаментом. Блеск доспехов воспевается на каждой странице, эстетическое наслаждение красотой движения войск бесконечно. Принимающие участие в сражениях животные великолепны, а обрамляющая кровавую бойню природа торжественна. Даже удары и ранения прославляются как выдающиеся произведения искусного ремесленника, жестокого, но умелого. Можно сказать, что все: от человека до земли – переживает в реальности войны момент своего наивысшего духовного и эстетического воплощения, достигает вершины развития, обретающего кульминацию только в ожесточении смертельной схватки. Отдавая дань красоте войны, «Илиада» вынуждает нас вспомнить неприятную, но беспощадную истину: на протяжении тысячелетий люди воспринимали войну как условие, при котором ключ жизни – красота – начинал бить со всей мощью. Передовая была практически единственной возможностью изменить свою судьбу, найти себя, подняться на новый уровень этического сознания. Спасая от онемения чувств и усредненной морали повседневности, война заставляла мир двигаться, а людей – заглядывать глубоко в себя и находить скрытые ото всех уголки души – цель любого поиска и желания. Я не говорю сейчас о далеких варварских временах, совсем недавно утонченные интеллектуалы Витгенштейн
[14]
и Гадда
[15]
упрямо стремились попасть на фронт, на бесчеловечную войну, уверенные в том, что только там смогут найти себя. Они, безусловно, не были слабыми, обездоленными и непросвещенными существами. Однако, как свидетельствуют их дневники, они все еще жили с убеждением, что исключительный опыт – ожесточенный ход сражения насмерть – способен дать им то, чего нельзя почерпнуть в обыденности. В этой их убежденности отражается лик цивилизации, по-прежнему живой, для которой война всегда оставалась раскаленной основой человеческой жизни, двигателем любого становления. Еще сегодня, в то время, как для большинства людей мысль о необходимости идти на войну кажется чуть ли не абсурдной, пламя военного духа пожирает тела наемников, ведущих современные войны, что говорит о неспособности человека найти смысл жизни, не прибегая к переживанию подобных моментов истины. Плохо скрываемая мужская гордость как на Западе, так и в исламском мире, сопровождающая военные кампании последних лет, свидетельствует о том, что шок от войн двадцатого века не ослабил у человека инстинкт войны. «Илиада» рассказывает об этой системе ценностей и таком способе восприятия мира и кладет в их основу нечто искусственное и совершенное – красоту. Красота войны, каждой ее отдельной детали, провозглашает ее центральное положение в человеческом опыте и утверждает, что это единственный способ для человечества действительно существовать.
Возможно, «Илиада» подсказывает нам: никакой современный пацифизм не должен забывать об этой красоте или отрицать ее, как будто она никогда не существовала. Утверждение, что война – только ад, – пагубная ложь. Как бы жестоко это ни звучало, необходимо помнить, что война – это ад, но красивый. Люди всегда бросались на нее, как мотыльки на смертоносный свет огня. Боясь, ужасаясь самих себя, они все же не могли удержаться вдали от огня, потому что видели в нем единственную возможность вырваться из сумрака повседневности. И сегодня задача истинного пацифизма должна заключаться не столько в создании отталкивающего образа войны, сколько в понимании того, что, лишь познав другую красоту, мы сможем отказаться от той, которую нам всегда предлагала война. Создание другой красоты, быть может, единственный путь к настоящему миру. Мы должны показать, что в состоянии осветить мрак существования, не прибегая к военному огню. И придать вещам глубокий смысл, не вынося его на слепящий свет смерти. Мы должны научиться изменять свою жизнь, не отнимая ее у другого; пускать в оборот деньги и богатства, не прибегая к насилию; находить свои этические ориентиры, не отправляясь искать их на пороге смерти; открывать самих себя в привычных местах и ситуациях, а не в траншеях; переживать самые невероятные эмоции, не стимулируя себя допингом войны и наркотиком маленьких повседневных жестокостей. Мы должны создать другую красоту, если вы понимаете, о чем идет речь.
Сегодня мир – это всего лишь предмет политической договоренности, а не основа распространенного образа мысли и общепринятой системы ценностей. Войну считают злом, которого лучше бы избегать, но мы далеки от понимания войны как абсолютного зла, и при первой возможности, прикрываясь высокими идеалами, мы тут же возвращаемся на поле боя. Порой выбор в пользу войны делается не без некоторой гордости. И мотыльки продолжают разбиваться о горящую лампу. Настоящее, пророческое и мужественное стремление к миру для меня заключается в кропотливой и скрытой от людских глаз работе миллиона ремесленников над созданием другой красоты и света, не обжигающего смертью. Это утопическая затея, в основе которой лежит глубочайшая вера в человека. Но я задаюсь вопросом: когда еще мы продвигались так далеко, как сейчас, по этому пути? Вот почему я убежден, что теперь уже остановить этот процесс или направить его в другое русло никому не удастся. Рано или поздно мы сумеем увести Ахиллеса от жестокости войны. И не страх, не ужас приведут его домой. Но какая-нибудь другая красота, более ослепительная, чем его собственная, и бесконечно более мягкая.
