Стадион оказался большим, вполне даже настоящим, я как-то и не ожидал такого. Почему-то представлялось, что едем к какому-нибудь такому, вроде школьного поля, а тут вот оно как. Две команды явных непрофессионалов, надев шлемы и щитки, бегали с дынеобразным мячом по размеченному линиями и цифрами полю, несколько десятков зрителей свистели и кричали с трибун, но их почти не было слышно. Мы тоже посидели немного, вроде как отдыхая, потом поехали дальше, уже без всякой конкретной цели, просто катаясь. Моцион, так сказать.
— Ты будешь пытаться попасть в свой мир? — неожиданно спросила она.
— Не знаю, если честно. Я понятия не имею, как в него попадать. Проход сюда нашел не я. И сама видишь, что за результат: я не там, где планировал быть. Попытаюсь назад — и где окажусь?
— А что дальше собираешься делать?
— Не знаю. Если честно — понятия не имею. Пока просто жить, работать, летать. Мне летать нравится, так что… — я не закончил фразы.
— Почему ты ищешь того человека? Кто он тебе? Родственник?
Так и не поняла, что «он» — это «она».
— Нет, просто он мог воспользоваться фамилией. У него были мои документы из того мира.
Ложь легко сплеталась во вполне логичные с виду конструкции. Можно и правду сказать, но тогда все сразу станет труднее, я это чувствую. Пусть пока так.
— А ищешь все же почему? — повторила она вопрос.
— Личное это, как-нибудь в другой раз расскажу. Пока не готов.
Кажется, очень красиво и загадочно ответил. И даже не соврал, получается. Очень даже личное, все верно.
— Скажи, — решил я перехватить инициативу в разговоре, — ну для чего вам могут быть нужны чужие? Почему взаперти их держите? Людей же осталось мало, каждый ценен вроде бы должен быть, а тут вам люди в прямом смысле с неба падают. Может, Господь таким образом пытается населить этот мир, а вы не понимаете этого?
Я у нее в гостиной Библию видел. И еще в рамочке какой-то диплом от местной методистской церкви.
— Я не знаю, правда, — ответила она немного растерянно.
— А кто вообще знает? Хоть кто-нибудь в этом городе? А то, может, вы их отправляете каким-нибудь сатанистам из какого-нибудь тайного общества, а те их на алтаре в жертву приносят? — продолжал я разжигать у нее в душе Страх Божий. — Или… не знаю, на удобрения их перерабатывают. Кто знает?
— Ну… Липперс может знать, почти наверняка.
— Кто это?
— Он у нас вроде представителя федерального правительства. Сидит там же, в таун-холле. Не знаешь его?
— Знал бы — не спрашивал.
— Ну да, верно. Кстати, здесь населенная часть города заканчивается, дальше селиться не рекомендуется, — сказала Люси после того, как мы выехали на просторный перекресток. — Здесь даже не все еще очистили, в некоторых домах могут быть трупы.
— Могут быть трупы, — повторил я задумчиво. — Там, где есть полная темнота и могут быть трупы… или были трупы, или даже не было трупов, может появиться та самая травка, которую ты видела. А потом трупоеды. Собственно говоря, они так и приходили там, где я раньше был, — через темноту.
— И что надо делать?
— Надо делать так, чтобы не было полностью темных мест. Пусть туда хотя бы луч света, но попадает днем. Там, откуда я пришел, даже в шкафах дырки сверлили, на всякий случай. Где это невозможно, надо регулярно светить. Свет — защита от их появления.
— А от них самих?
— Уже нет. Если они здесь, то на свет им плевать. Впрочем, ты и сама это знаешь.
— Тогда надо что-то делать! — Она даже возмутилась. — Почему ты рассказываешь об этом мне, а не тому же Пикетту? Вы ведь знакомы.
— Ты забыла, что я не хочу оказаться в роли подопытного кролика, — напомнил я. — Ты расскажи.
— А кто мне поверит?
— А ты доказательно расскажи. Давай проедемся. — Я нажал на педали и покатил дальше.
— И какие доказательства? — спросила она, догнав меня.
— Проедемся, может быть, я что-то почувствую.
Интересно самому, а зарождающееся гнездо… Тьмы, да, все же Тьмы, хоть оно так и не выглядит, я почувствую?
— А нас не сожрут? — Люси явно не восхитилась моим предложением.
— А мы убежим. — Я постучал по рулю велосипеда. — Как дадим по педалям!
— Я бы предпочла делать это на машине! — Она прибавила скорости, вырвалась вперед, а затем лихо остановила велосипед в заносе, повернув его поперек дороги. — Стой! Я так не поеду, я боюсь!
Пришлось остановиться.
— Да? Ну, может, ты и права. Давай тогда… поехали куда-нибудь, где люди, потом заедем в стейкхаус, например, вернемся к машине, а затем на ней проедем мимо пустых домов. Годится?
— Годится, — буркнула она.
26
Все же что-то полезное узнал из разговора. Хотя бы про того самого Липперса. И хорошо бы, чтобы он и вправду знал то, что мне нужно. И тогда можно валить отсюда, я и так опасно засиделся. А по поводу Тьмы и местной версии Горсвета — тут ничего не поделаешь, надо как-то им дать знать. Если же я это все скрою, то кого-нибудь убьют. Например, тех самых пацанов, что сегодня бросали мяч напротив мотеля. И если так случится, то себе я этого уже не прощу. А к чему все идет, мне уже понятно, насмотрелся.
Прокатный «рэйнджер» медленно ехал по пустым улицам ненаселенной северной части города. А я изо всех сил пытался «открыть третий глаз», или как там этот мой внутренний «радар» правильно назвать. Даже окна в машине со всех сторон опустил, спасибо, что вечер не холодный.
Скоро сумерки опустятся, но пока еще светло. Дома, дома, дома вокруг, с темными прямоугольниками окон, за которыми ни единого огонька. Пустота. Страшно в пустом городе, страшно потому, что он противоестественен, как сама Тьма. Города созданы для того, чтобы в них жили, город без жизни — нонсенс, аномалия, ошибка. Когда же они не просто пустеют, а еще и вымирают, — на них словно облако зла опускается. Я чувствовал это в Углегорске за периметром населенной зоны, чувствую и здесь.
Кстати, откуда у меня это странное новое умение, хоть, без всякого сомнения, полезное просто до невозможности? Ведь в Отстойнике у меня его не было, даже намека. После перехода появилось? А почему не появилось после первого перехода? Хотя по ощущениям они были очень разные. В первый раз было ведь как? Темно, потом вроде как в обморок хлопнуться собрался — и не хлопнулся. И оказалось, что я уже не дома. А во второй раз была настоящая феерия ощущений. Я двигался, я шел, я именно проходил сквозь… Тьму? А почему бы и нет, если Тьма, по версии Милославского, изнанка нашего времени? Противоток. Я прорвался через нее и научился чувствовать. И саму Тьму, и ее тварей. А ведь был еще и третий проход, уже сюда. Да, так и есть, наверное, все равно ничего другого в голову не приходит. Я не профессор Милославский, у меня ума меньше. А Милославского я убил, к слову. И было за что.
