— Между тем в бары ходить с оружием не запрещается, — показал я на ее кобуру.
— Думаю, что запретят: будем в машине оставлять, как делалось раньше. Правда, должна сказать, что ни одно из трех убийств не случилось в баре.
— А где?
— Возле него, — кривовато усмехнулась Люси. — Можно выйти, достать оружие из машины и подождать, как во всех случаях и было. В первом и последнем пистолету предпочли дробовик. Во втором случае стреляли из «Мини-четырнадцатого».
— Кстати, кем ты работала до… этого всего?
— Секретарем в офисе окружного поверенного, — после короткой заминки ответила она. — Заметно?
— Не знаю, — пожал я плечами, — но почему-то спросил, верно?
— Почему?
— А я не знаю. Просто подумалось что-то такое.
— Ладно, мне пора, — отставила она пустую бутылку. — Надо еще домой забежать. Увидимся.
— Счастливо.
Она сдернула со стула камуфляжный зимний бушлат и, надевая его, пошла на выход. На освободившийся стул села другая женщина, толстоватая, темноволосая, с широким бледным лицом, выглядящим еще бледнее из-за отсутствия косметики и на фоне ее темных волос. Рядом с нею встал рослый мужик в клетчатой рубашке, его предплечья, высовывавшиеся из закатанных рукавов, сплошь были покрыты татуировкой. Ну вот, кто-то уже личную жизнь наладил. Жизнь — она продолжается вообще-то.
Допив пиво, поднялся в номер. Разделся до трусов, с радостью обнаружив, что в комнате тепло. Ванну бы сюда еще нормальную, но нет ванны, только душ. В который я и пошел, надолго.
Горячая вода, льющаяся сверху на голову, — блаженство невероятное. А еще после Отстойника интерьер ванной дешевого американского мотеля кажется верхом роскоши. Хорошо-то как…
Так, ладно, раз так хорошо, то можно попутно и о деле думать. У чужих, к числу которых я отношусь, есть свой анклав где-то в Канаде. Это раз. По-хорошему, мне бы туда и надо. Нам надо. Так, насчет «нам»: если Настя полетела самолетом, то куда она полетела? В Анклавы? Никаких ай-ди ее дубля я в доме не нашел, а это значит, что у нее полный комплект документов. Правда, английский у нее слабоват, это минус, могут быть проблемы. Могла попасться, если прилетела к местным? Могла. Но могла и не попасться. Но если попалась, то что дальше?
Рассказы про «возможность заражения» и «носителей инфекции» пусть приберегут для слабоумных: до того, что все это лажа, я еще в кабинете индийского доктора додумался. На нем даже маски не было. Инфекция, мля, у них. Хотя зачастую такие дурацкие, но простые объяснения лучше всего действуют, люди просто не пытаются задумываться: сказали — и все. Но тогда чего? В чем проблема-то с чужими? Я вот никак не въеду. Люди как люди, чтобы анализами отличить от местных — им вон аж две недели надо. И чего тогда?
Обед сегодня на шестерых чужих забирали из бара. Обед, насколько я понял, хороший, голодом их там не морят. Держат в госпитале. Держат для чего? Они здесь нужны зачем-то, или их куда-то дальше отправляют? Это вопрос. И кто мне на него ответит? Одинокая бывшая секретарша окружного прокурора?
Вообще-то реально, но… как-то нехорошо. Для того чтобы от нее чего-то добиться, скорее всего, надо будет вступить в отношения. Мне вот так кажется. У нее прямо в глазах читается: «Я ищу человека, который будет со мной, и я не так буду бояться этого опустевшего мира». Что будет подло как по отношению к Насте, так и по отношению к ней самой. Потому что я не могу, да и не хочу быть с ней. Я могу только ею воспользоваться, то есть сделать то, чего делать с ней именно сейчас нельзя. Мне так кажется, я так чувствую, но это так же верно, как то, что завтра с утра взойдет солнце.
Надо же, даже дешевый мотельный шампунь кажется чем-то невероятным, дары богов просто. После того мыла, которым приходилось мыть голову еще совсем недавно, в городе Углегорске. Откуда мы вырвались… вроде как. Вот так и думай — к благу ли это все? Последние же недели в том мире прошли как раз совсем неплохо, в Захолмье. Я там уже каких-то высот достиг, да и время…
Кстати, а что здесь со временем?
А как проверить? Пока никак.
Но этот мир, как мне кажется, тоже начинает расслаиваться, так что… так что здесь оно может только начать замедляться. Или это не обязательно?
Черт, а ведь я реально сверхценный кадр для местных. Потому что почти наверняка знаю, что будет дальше. А они меня в изоляцию норовят изолировать. И опять же возвращаемся к вопросу «зачем».
А по чужакам у них здесь базы есть, интересно? Если и есть, то сомнительно, что меня к ним подпустят. Разве только с повинной приду сам — мол, берите меня. А ведь Настя может быть и в этой базе. Что делать? Надо много думать. Для начала неплохо узнать бы, есть ли вообще такая база. А если есть, то есть ли у местных к ней доступ, или это нужно в Форт-Худ ехать. Или в Форт-Сэм, или что тут у них еще за форты.
Черт, горячая вода, горячая вода, как же хорошо! И свежее белье на постели, я уже заранее оценил. Завтра будет день, а сегодня надо лечь спать. И выспаться.
17
Проснулся по будильнику и сначала даже не понял, где я. Снилось что-то про Отстойник, и так живо, что, обнаружив вокруг себя мотельный интерьер, решил поначалу, что просто в другой сон провалился. Потом явь дала о себе знать естественными позывами, и пришлось вставать.
В комнате было прохладно — хорошо, что хотя бы пол по американской традиции ковролином покрыт, а то еще бы и приплясывать пришлось без тапок. Быстро натянул майку с длинными рукавами и так побежал в ванную, сразу мечтая о горячем душе.
В ванной, пока умывался, все к бороде присматривался на предмет немедленно ее сбрить. Ненавижу эту поросль, смертно ненавижу, но нельзя пока, как мне кажется. Потом плюнул и принял соломоново решение, то есть сделал так, чтобы и волки сыты, и овцы целы: превратил ее в эспаньолку. И зря, наверное, потому что с ней стал выглядеть даже моложе, чем без нее. Несерьезней как-то. Это плохо, но вообще-то ладно. Тем более что в новом ай-ди уже мое лицо, а не дубля, так что особо в глаза не бросится. Правда, возраст в документе указан… Ладно, хрен с ним. Молодо выгляжу — здоровый образ жизни и все такое. «Все потому, потому что мы пилоты». Хотел это даже вслух запеть, но почему-то не стал.
Завтраком в мотеле, несмотря на ранний час, уже кормили, так что я получил яичницу с жареным беконом, кофе и тосты с джемом, все вполне нормально, как в «мирное время». Вместо Эрла в баре заправляла толстая женщина средних лет, улыбчивая и доброжелательная, но постоянно зевавшая, причем так сильно, что я начал опасаться за ее челюсть.
«Рэйнджер», приткнувшийся у самого подъезда и выстывший за ночь, легко завелся и так же легко домчал меня до аэродрома. На улицах даже было заметно какое-то оживление, люди ехали на работу кто куда. На самом выезде проскочил мимо колонны из десятка грузовиков, вытянувшихся вдоль обочины и сопровождаемых вполне серьезного вида восьмиколесным бронетранспортером и уже привычным бронированным «хамви». Похоже, что в Анклавы отправлялась очередная партия собранных «полезностей».
