Но новая битва так и не началась. Случилось нечто невероятное. Ледяной метеорит разрезал закатное небо и врезался в землю, разделив противоборствующие стороны. Кристаллический панцирь метеора раскололся на две половинки. Из него вышел царевич Константин. Мальчика окружало едва заметное золотое сияние.
– Возвращайтесь домой, – сказал Костя. – Здесь нет ваших врагов.
Слова были самые простые, да и говорил мальчик обычным тихим голосом. Но что-то было в его образе гипнотическое, успокаивающее. Прапорщик Семеновского полка, что оказался рядом с царевичем, рассказывал потом:
– Смотрю ему в глаза, а взгляд у него мудрый, стариковский. Как будто в глаза вечности заглянул.
Люди начали расходиться. О битве уже никто не помышлял. Лишь самые упорные скандировали:
– На царство Константина Борисовича. – Но как-то тихо и по-доброму.
Даже сам царь Борис Владимирович ухватился за этот лозунг и повторял его про себя со странной горькой радостью. Он упал на колени да так и остался стоять.
– Если и на этот раз в живых останусь, немедля подпишу отречение, и в монастырь, – решил Борис Владимирович.
Его никто и не тронул. И арестовать не пытался. Не тот был настрой у людей. Даже те из бояр, кто знал подноготную этой истории с некромантией, удостаивали царя сочувственным взглядом, не более того. Борис Владимирович стоял на коленях, не разгибаясь, весь вечер и всю ночь. Наутро нашел в себе силы подняться, добрел до Даниловского монастыря, в тот же день принял постриг и написал отречение.
Иначе повел себя боярин Морозов. Живая вода показалась ему настоящим проклятьем. Михаил Всеволодович почувствовал, как сила некроманта уходит из него. Увидел, как стремительно молодеет и улетает прочь его смерть. В довершение всего взбунтовался амулет предков. Он не желал оставаться в живом теле! Начал шевелить жилами-щупальцами, задергался и вырвался, оставив на груди кровоточащую рану. Боярин попытался ухватить амулет. Но проклятый лемурийский артефакт высоко подпрыгнул, взлетел вертикально в небо и скрылся за тучами. Морозов выругался, побежал прочь с поля боя и спрятался под мостом. Отдышавшись Михаил Всеволодович попытался размышлять. Итак, он потерпел поражение, лишился всего, зато остался жив.
– Я в чужом теле. Я могу скрыться, и никто не узнает меня! – сказал боярин Морозов и улыбнулся, страх отступил.
Михаил Всеволодович выбрался из-под моста, смешался с толпой и побрел в сторону Москвы.
В это время черная чугунная лодка летела на юг. Ракшаса стоял на носу. В его левой руке шевелился амулет предков. Тот самый, что не пожелал оставаться с Морозовым. Наравапару устроился на корме и провожал взглядом удаляющуюся Москву.
– Я хочу знать все о Гримгоре и его учениках, – сказал Ракшаса.
– Да, повелитель, – отозвался Наравапару.
– Они хорошо играли…
– Осмелюсь заметить, главная причина нашей временной неудачи – живая вода, – осторожно проговорил Наравапару. – Мы должны окончательно перекрыть к ней доступ, уничтожить дорогу в Гиперборею.
– Боюсь, не получится. Гиперборея жива, пока есть на земле хоть один человек, кто помнит ее. – Ракшаса скрыл улыбку под костяной маской.
Амулет предков закружился в потоке черного праха, устремился к Наравапару, разгрыз плащ и присосался костяными щупальцами к груди некроманта.
– Возвращайся на Шри-Ланку, отдохни хорошенько, заведи себе плантацию орхидей и садовника-зомби, а потом приступай к делу Гримгора, – велел Ракшаса.
– Да, повелитель! – Наравапару низко поклонился и нежно погладил свой новый амулет предков.
Не одни только некроманты бежали с поля боя. Как только прояснился счастливый исход событий, мастер Гримгор увел летающий курень в ближайший лес. Избушка осторожно опустилась на землю и скрылась среди деревьев.
– Нам больше нельзя оставаться на Руси, – объявил мастер Гримгор.
– Но почему? – удивилась Оливия. – Костя скоро станет царем, а он наш друг.
– Слишком уж громкая история получилась, – начал объяснять мастер Гримгор. – Бояре не простят мне дружбу с Морозовым. Пусть даже новый русский царь нас защитит. Все равно Империя имеет на меня зуб. А теперь еще и некроманты возьмутся за старое – начнут травить проклятиями. Если останемся здесь, при дворе, превратимся в отличную мишень.
– Но мы же так помогли всем. Разве нам не положена награда? – спросил Николас.
– А какая тебе нужна награда? – мастер Гримгор хитро улыбнулся.
– Даже не знаю, – ответил мальчик.
– Вот именно! – Колдун прошелся по куреню. – Пока что нам никакая награда не нужна. Поэтому сейчас мы должны скрыться. А когда нам что-то понадобится позарез, вот тогда и вернемся к русскому царю.
– Логично… – согласился Николас.
– И куда же мы отправимся, папочка?! – поинтересовалась Оливия.
– Решим по дороге, – ответил мастер Гримгор уклончиво.
– Тя! – воскликнула Настенька.
– Она говорит, что мы не согласны покинуть нашу исконную Родину, – перевел Тимофей Спиридонович.
– Вам вообще домой пора. Между прочим, Настеньку родители разыскивают, – напомнил мастер Гримгор.
– Да у нее родители – зомби! – Тимофей Спиридонович схватил малышку и запрыгнул на печь.
– Я их вылечил живой водой еще на озере, – сказал Николас. – К тому же им наверняка домовой понадобится. Сам понимаешь, хозяйство большое, работы много, а за ребенком глаз да глаз!
– Да уж, куда им без домового, – сердито проговорил Тимофей Спиридонович, вылезая из-за печки.
– А как же Евфросиния Александровна и заповедник? – спросила Оливия.
– Скучать по ним буду, письма жалостные писать, – грустно отвечал домовой. – В заповеднике за хозяйством друзья мои проследят. К ним доверие имеется. А за Настенькой-бедняжкой и присмотреть некому.
В общем, убеждать Тимофея Спиридоновича было бесполезно.
После этого ходячий курень отправился обратно за Волгу, в деревеньку Владимирское. Где Настеньку дожидались мама с папой, а Тимофея Спиридоновича – новый дом.
Эпилог
Кому раньше принадлежало его нынешнее тело, боярин Морозов узнал случайно. Когда обнаружил на вокзале плакат с надписью: «Разыскивается Степан Погыбайло, душегуб и беглый каторжник». Лицо данный субъект имел красивое, порочное и с приметной большой родинкой на щеке. Тогда Михаил Всеволодович сбежал с вокзала, долго думал, что же ему делать, а потом решил действовать, как Степан Погыбайло – залечь на дно в бандитском районе и промышлять чем придется. Так Морозов и поступил. Через неделю он уже перестал опасаться первого встречного. Но вот однажды, возвращаясь на постоялый двор, Михаил Всеволодович услышал за спиной женский голос:
– К стене! Руки за спину! Вы арестованы, Степан Погыбайло!
