Книга Печать на сердце твоем, страница 92. Автор книги Андрей Валентинов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Печать на сердце твоем»

Cтраница 92

Пора было отправляться, но Згур решил остаться в городе на ночь. Серебро было собрано, благодарная толпа отправилась бить слюдяные окошки в домах местных богачей, а довольные «катакиты» прочно осели в городских харчевнях. Згур решил — пусть оклемаются. Тем более ни грабежей, ни прочих безобразий никто не творил, и к «господину комиту» уже подходили горожане — поодиночке и целыми толпами, прося задержаться в Выстре подольше. Згур посоветовал им самим разобраться с властями, бога-теями и прочими супостатами, благо начало положено, после чего подумал и велел собрать всех городских кравцов вкупе с торговцами сукном. Когда те узнали от «господина комита», каков будет заказ, то изрядно переполошились. Однако Згур был тверд. Тряхнув серебром, он напомнил о том, что фрактарии — народ нетерпеливый и обидчивый, после чего получил заверения, что все пожелания «господина комита» будут исполнены точно и в срок.

Наутро, когда фрактарии выстраивались у пристани, отряд было не узнать. Вместо старой потрепанной одежды на «катакитах» были новые плащи. Каждая сотня имела свой цвет. Бойцы Гусака оделись в серое, Крюка — в память о его прежнем наряде — в синее, а Сажа узрел своих подчиненных в черном. Обновка пришлась по душе. «Катакиты» весело улыбались, перемигивались, щупали добротную ткань.

Плащей пришлось шить не двести, а побольше. Три десятка молодых парней попросились в отряд, заявив, что при нынешнем Кей-Саре им все равно здесь не жить. Подумав, Згур согласился — и кравцы получили дополнительный заработок.

Самому Згуру довольные щедрой оплатой мастера преподнесли алый плащ с тяжелым золотым шитьем. Он вначале хотел отказаться, но потом решил, что так будет лучше. Комиту и положено носить алое. Его должны видеть и узнавать — ив походе, и в горячке боя.

…Згур знал: голодный боец — плохой боец. Раздетый или в рванье обряженный — и того хуже. Но плащи — только полдела. И вот, когда настал час садиться на лодьи, ударил барабан. Згур махнул рукой — и над кормой медленно, словно нехотя, развернулся тяжелый стяг. Он был малиновым, как это принято у румов, и на темном, словно пропитанном кровью, полотне грозно смотрелся вставший на дыбы единорог.

Фрактарии замерли в изумлении, а затем по рядам пробежало:

— Хайра! Хайра! Хайра!

Глаза «катакитов» горели восторгом, в дружном крике слышалось торжество. Да, так и должно быть! Без стяга войско — не войско, даже самое малое.

— Хайра! Хайра! Комит Згур! Комит Згур! На миг он почувствовал стыд. Его славят — и за что? Эти ребята и сами бы разобрались, без всяких подсказок. Велика доблесть — стычку выиграть да глупую стражу провести! Но стыд быстро исчез, сменившись совсем другим чувством. Единорог на его клинке — просто случай. Но

ведь он справился! Эти вояки, прослужившие не один год в лучшем войске мира, признали его вождем!

Внезапно вспомнились нелепые слова венета, но Згур поспешил отогнать сомнения. Невелика его заслуга, но таков уж нрав у тех, кто военные плащи носит. Пусть кричат! Главное, чтобы голова трезвой осталась. Да и недолго фрактариям комита Згура славить. Только до Сури, до города Лучева. А там — другого сыщут. Дядя Барсак правильно говаривал: «Незаменимых у нас нет. Был один — и того заменили!»

Темная холодная вода плескалась у самого борта. Слышался мерный плеск — весла раз за разом погружались в неровную речную гладь. Згур взглянул на близкий берег. Одно и то же: пятна серого снега, черные крыши вдали…

— Продолжай, — кивнул он молодому фрактарию, пристроившемуся тут же, на дощатом возвышении у самой кормы. Парня звали Сова, хоть на сову он никак не походил — белокурый, голубоглазый, с маленькими ямочками на румяных щеках. Сова был неглуп, много повидал, а главное, был родом из Сури.

Они плыли уже третий день — семь лодей, одна за другой. Первое время Згур ждал погони, но сидевшие на корме часовые, менявшиеся, как и положено, каждые два часа, молчали. То ли Кей-Сар забыл о беглецах, то ли отпускал с миром, то ли сработала нехитрая Згурова уловка, и лодей для преследователей попросту не нашлось. Берега были пустынны, разве что село покажется или одинокая изба. Лес кончился, и вокруг лежала степь — холодная, еще не оттаявшая от зимних морозов.

Сова разгладил самодельную мапу, палец указал на маленькую вежу.

— Белый Кром. Это столица, я там жил несколько лет. Город большой, тысяч двадцать будет. Очень сильные укрепления — из белого камня, потому и зовут город так. Но их давно не подновляли, некоторые башни совсем ветхие…

Следовало привыкать. Венеты называли вежу «башней», дом — «избой», дедича — «боярином». Обо всем этом и многом другом можно было, конечно, расспросить Ярчу-ка, но из венета плохой рассказчик. Сова — иное дело. Сразу видно, в настоящем войске служил.

— Теперь дороги, комит. От Лучева до столицы их две, обе проходимы только летом и зимой, когда снег ляжет. Сейчас, если развезет, конница пройти не сможет…

Все эти важные подробности Згур решил выяснить просто так, на всякий случай. На Сури задерживаться он не собирался. Но времени было предостаточно, а лишних знаний не бывает. Итак, дороги плохи. Много лесов, села (то есть «деревни») встречаются нечасто…

— Реки… Их много, комит, но лодьи ходят только по Донаю, это на полдне, и Лаге. Лага вот, течет с полудня на полночь до Скандского моря…

Згур вновь кивнул, показывая, что понял. Удобные реки — по Донаю до края света доплыть можно, до франков и бретов, а Лага до полуночных морей лодьи донесет. И для торговли хорошо. И для войны. Вот по этим рекам сканды на Сурь и жалуют…

О скандах за эти дни Згур уже наслушался всякого. Слушал — и поражался. Скандов в Ории знали — как не знать. Торговцы с далекой полуночи, что рыбий зуб и ножи белого железа привозят, да наемники — краса савматской стражи. Только не тем они в иных землях, как оказалось, известны. Всем странам Заката, от бретов до Сури, горше самой смерти казались низкобортные скандские лодьи с деревянным Змеем на носу. И творили молитвы в лесных капищах, в многокаменных храминах, прося разных богов да в единый голос: «Боги! Спасите от ужаса скандского!»

Стало даже обидно. Згура учили крепко — и как огр-скую конницу в чистом поле останавливать, и как румские галеры у берега встречать, и даже (негромко, вполголоса) как бить надменных сполотов, что слишком быстро Великую Войну забыли. А вот о скандах даже не вспоминали. Разве что за бой ручной хвалили да за лихость. А вот как этой лихости окорот делать, никто будущих десятников и сотников не учил. Ни к чему было.

Згур понял, что на сегодня достаточно. Поблагодарив белокурого Сову, он отпустил парня и вновь взглянул на близкий берег. Пусто, скучно. И хорошо, что так! Веселье впереди.

Самое время было заняться тем, до чего за суетой походной руки не доходили. Хотя бы Ярчуком. И в первую очередь Ярчуком.

Оказавшись на борту чернобокой румской лодьи, венет

забился в самый дальний закуток и словно в спячку впал. Згур видел — «чугастру» не по себе. Он единственный отказался надеть новый плащ и остался в своем мохнатом полушубке, походя в нем на заблудившегося медведя-шатуна. С «катакитами» речей не вел, разве что с Чудиком, и то изредка. Фрактариям венет тоже не полюбился. Для всех он был «комитов слуга», чье имя быстро переиначили в «ярта-ка». Вначале Згур думал, что румы просто не могут выговорить венетское слово, но вскоре узнал: «яртак» означало «упырь». Згур даже обиделся за своего бородатого спутника. Странен, конечно. Но не упырь же!

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация