Яковлев вышел на улицу.
Марков проговорил вслед:
— Ну иди, подыши чистым воздухом, чистюля! Недолго тебе осталось дышать им! Смрад, видишь ли, его окружает. Скоро о смраде молить будешь, скотина!
Полковник присел на скамейку спортивного городка, задумался. Этот Василько поистине обладает волчьим чутьем! Только Яковлев решил не выполнить приказ своего шефа, впервые не выполнить, убрав Маркова, как генерал берет в заложницы его дочь. И убьет ее, если колонна в пять часов не выйдет из части. Не сам, конечно, убьет, отдаст своим преданным рексам. А те сначала поиздеваются вволю, а затем обезображенный труп сожгут где-нибудь в топке котельной или просто выбросят на свалку. Это Василько сделает, нет сомнения! Но отпустит ли он Ольгу, если Яковлев выполнит задание?
Тоже вряд ли! И его, Яковлева, сделают «козлом отпущения» за гибель колонны и захват оружия боевиками.
Здесь окончится его бесславный путь, надо смотреть правде в глаза. И Марков здесь для того, чтобы привести приговор Василько в исполнение!
Но следует ли опускать руки, не попытаться ли найти достойный ответный ход, который спутал бы планы генерала? Об этом стоит подумать! Но колонну придется отправлять на два часа раньше! Иначе это сделает Марков, убрав Яковлева. И сделает это так, что никто и носа не подточит. Внезапная смерть полковника от инсульта, что в этом странного? Сейчас это сплошь и рядом.
Жизнь такая настала. Колонну придется отправить, но вот как потом переиграть генерала? Но уже то, что Марков ослабит за ним внимание, сыграет полковнику на руку. Ведь первым ходом надо будет нейтрализовать именно Маркова. Ну а затем… Затем посмотрим, генерал Василько!
* * *
В 4.00 в палатку, где отдыхали офицеры-автомобилисты, вошел полковник Яковлев вместе со следовавшим за ним тенью майором Марковым.
— Товарищи офицеры, подъем!
Антонов, проснувшийся первым, взглянул на часы.
— Какого черта, полковник? Только четыре часа.
— Обстановка изменилась. Вернее, она оставалась таковой и вчера, но в целях обеспечения секретности на вчерашнем совещании время выхода колонны было изменено. Начало операции «Факел» изначально планировалось на пять утра, то есть на два часа раньше официально объявленного времени.
— Понятно! Сейчас придем!
Яковлев с Марковым вышли на улицу. Следом за ними, быстро одевшись, проследовал старший прапорщик Дудашев и направился к пустому туалету. Аппарат, который ему передал сапожник, вот уже несколько минут вызывал его на связь. Прапорщик нажал клавишу приема и тут же услышал такой родной голос:
— Казбек, милый, это я, Дарья!
Уже по голосу старший прапорщик определил, что женщину доставили по назначению, но он должен был перестраховаться:
— Ты где сейчас?
— Возле нашего КПП, у шлагбаума. Мне пришлось вернуться, выкрали в дороге и паспорт и деньги. Так что не удалось повидаться с родными!
Было ясно, что она говорила так, как ее ранее инструктировали.
— Ничего, милая! Дом твой в городке! Будь умницей!
Никому ничего не рассказывай и не объясняй, кроме того, что сказала мне. Чтобы избежать беды, договорились?
— Я все поняла, Казбек! Когда мы увидимся?
Дудашев пообещал:
— Скоро! Скоро увидимся, родная! Кто там дежурный по КПП?
— Паша Солодовников!
— Передай ему трубку, пожалуйста!
Ответил дежурный:
— Казбек! Слушаю тебя!
— Паша? — Дудашев узнал немного картавый голос прапорщика. — Что-то тебя, Паша, часто на КПП стали ставить? За какие такие заслуги?
— Ты что-то путаешь, Казбек. Я всего второй раз за месяц и заступаю сюда. По графику.
— Да? Может, и путаю. Ну передай трубку Даше. Дашенька? У меня, к сожалению, время кончается. Я хочу сказать, что очень люблю тебя. Запомни это навсегда!
— Я тебя тоже, Казбек! Но что с твоим голосом?
— Это связь, наверное, такая, — ответил прапорщик, проглатывая ком, который вдруг застрял в горле. — Все, любимая! Конец связи!
Прапорщик сделал уже шаг на выход, как вдруг почувствовал новый удар слабого разряда тока. Его вновь вызывали. Он вышел на связь. На этот раз говорил сам Грек:
— Убедился, что я сдержал слово?
— Да!
— Надеюсь, и ты свое сдержишь!
Прапорщик ответил:
— Только то, что в моих силах!
— А большего от тебя и не требуется. Достаточно, чтобы ты просто молчал.
Дудашев не дал Греку отключиться, задав вопрос:
— Подожди! Мне надо знать, где уйти из колонны.
Я не хочу подыхать от твоей пули.
Главарь боевиков объяснил:
— Как пройдете камнепад, что встретите по пути, можешь сваливать. Только смотри, как бы горы тебя не поглотили. Или, если хочешь, иди до конца. Когда начнется бой, замри где-нибудь. Тебя не тронут! Ты же теперь свой, Казбек! — Грек засмеялся. — Решай сам. Все! Но встретить тебя я был бы не против. Наказать за наглость!
И не думай, гяур, что, отпустив твою бабу, я не смогу достать ее снова. Прямо в части, если хочешь! За ней будут внимательно смотреть. Учти это, прапорщик!
Связь отключилась.
Казбек почувствовал себя последним подлецом, вновь облитым дерьмом. От бессильной злобы он сильно ударил кулаком по двери.
Когда старший прапорщик вернулся в палатку, Сергей подшутил над ним:
— Ты что, Казбек, канат, что ли, проглотил? Или диарея у тебя от раннего подъема образовалась?
— Перестань, Антон, а? — попросил прапорщик.
— Ладно! Ну что, гусары, готовы? Тогда вперед в парк!
Проходя через плац. Бережной спросил:
— Антон! И часто вот так внезапно меняют время выходов?
— Нет! Но бывает и такое. В тех случаях, когда хотят запутать противника и проскочить какой-нибудь участок до того, как бандиты там оборудуют засаду.
— Не означает ли и наш преждевременный выход, что и против нас противник что-то замышляет?
Антон пожал плечами:
— Черт его знает, Володь! Мне лично интересно другое. Встречающим силам тоже изменили время выхода?
И слушайте меня, ребятки. В таком построении колонны, что нам навязали комитетчики, мы пройдем километров десять. Затем всем «Стой» и перестроение, пока местность позволит это сделать. Выстроим колонну, как скажу я.
Владимир заметил:
— Так тебе и даст это сделать Крамаренко!
Антонов произнес то, чего никто никак не ожидал:
— Его от командования придется отстранять. Не тот это момент, чтобы доверять ему жизни людей и сохранность груза. Главное, изъять у него станцию спутниковой связи.
