— Пошли они все, а, Антон? И что у нас, у офицеров, за натура такая, на службе о бабах, дома о службе? Давай сменим тему!
— Правильно! Вот за это я тебя, Вова, уважаю, гадом буду. За то, что не гнешься перед всякой гнидой. Они меня, знаешь, сколько времени ломали? О! Это целая история. Но сломали? А? Я тебя спрашиваю? Вот и то-то, что без толку все! Антон был, есть и будет Антоном, таким, какой он есть, а не каким его хотят где-то там, в штабах, видеть! Если, конечно, пуля не достанет в Чечне…
В это время в дверь номера аккуратно постучали. Антон спросил нарочито грубо, как, впрочем, всегда:
— Кого там на «хвост» несет?
Дверь приоткрылась. Вошел старший прапорщик Дудашев.
— Разрешите, товарищи капитаны?
— Казбек! Заходи, дорогой, — Антон встал встретить прапорщика, — кому-кому, а тебе здесь всегда рады, проходи!
— Мне вообще-то ротный нужен.
— Что случилось, Казбек? — спросил Бережной, уступая место подчиненному, но тот так и остался стоять возле двери.
— Отпроситься хотел, товарищ капитан! В понедельник Даша домой уезжает, хотел проводить.
— Не вижу никаких проблем.
— Не все так просто, Владимир Викторович! Вот капитан Антонов знает, что любая отлучка из гарнизона офицера или прапорщика возможна лишь с разрешения начальника штаба майора Крамаренко. Он может и не разрешить, а Даше одной тяжело уезжать будет, да и небезопасно.
Антон кивнул головой, подтверждая слова прапорщика. Володя подумал: опять Крамаренко свои условия диктует, везде нос сует, поэтому спросил Казбека:
— Товарищ старший прапорщик, вы обязаны выполнить мой приказ?
— Беспрекословно, товарищ капитан!
— Тогда я приказываю вам проводить свою невесту.
Если Крамаренко узнает, так ему и скажете, мол, ротный приказал. Я ПРИКАЗАЛ. Пусть со мной разбирается.
Усвоил?
— Так точно, товарищ капитан!
— Счастливо ей доехать, а ты не спеши, проводи, как следует, с цветами, объятиями и так далее. Проследуй до следующей станции, чтобы тебе и ей спокойнее было.
Оттуда и вернешься. Не торопись, я тебя прикрою.
— Спасибо, капитан!
— Не за что! Выпьешь водки?
— Нет, спасибо! Не пью я.
— Ну, на нет и суда нет, иди, готовься к проводам!
— Спасибо.
Старший прапорщик вышел. Антон, облокотившись на стену, курил и смотрел на Бережного пьяными, помутневшими глазами, что, однако, не мешало ему сохранять способность членораздельно выражаться, хотя и с трудом.
— А ты молодец! Ершистый! Послал бы Казбека к Крамаренко, сразу все мое уважение потерял бы.
— Я же говорил, что все, касаемо моей роты, буду решать только сам!
В это время в окно кто-то тихо постучал. Антон удивленно поднял глаза:
— В окно, что ли, стучали? Или у меня глюки?
— Подожди, я посмотрю.
Володя отодвинул шторку и увидел за окном Веру.
Она показала знаком, чтобы Володя вышел, и тут же скрылась в темноте. Бережной задернул шторку:
— Все, Антон, конец пьянке. Отдыхай, а у меня — дела!
— Что за заморочки? Такого еще не было! К тебе кто-то пришел?
— Да.
— А чего тайком, через окно?
— Не догадываешься?
— Баба?
— Женщина, Сережа, женщина!
— Ну ни хрена себе?! Без году неделю здесь, а к нему бабы уже в окна ломятся. А ты еще тот фрукт, Володя!
— Как же нам без женщин?
Бережной быстро надел спортивный костюм.
— Меня не жди, ложись спать, — подмигнул он Антону, который только удивленно качал головой.
— Шустрый ты, однако! Так и меня скоро перещеголяешь.
— Все! Не буянь тут, а то меня подведешь, и не одного меня, договорились?
— Иди, гусар! Все будет чики-чики. Интересно, что это за краля сама к мужику по ночам прется?
— Тайна! Пошел я. Да! Ты окно приоткрой, как я уйду, вернусь поздно, не хочется светиться у дежурной.
— Лады! Нет, ты только посмотри на него! Дон Жуан, в натуре! Ну, удивил ты меня, Вова, так удивил! Иди, коли женщина ждет, а за окно не волнуйся, прямо сейчас и открою.
Владимир вышел из общежития, прошел вдоль фасада здания и за углом сразу же попал в объятия Веры.
— Здравствуй, Володенька!
— Здравствуй, милая! Не ожидал, честно говоря, такого хода.
— Мы, женщины, если любим, на все способны.
— В этом ты меня убедила, но Крамаренко как? Не устраивает скандалы после того, как ты возвращаешься домой?
— А если и устраивает? Что ты-то сделаешь? — Ты считаешь, что я не в состоянии защитить любимую женщину? Я за тебя ему башку снесу, если что!
А может, хватит прятаться? Пойду к нему и объяснюсь, что да как. А ты уйдешь ко мне!
— Куда, Володя? К вам с Антоном в общагу? Не надо пока ничего менять. Крамаренко не скандальный, его оружие молчание, но на меня оно не действует. Пусть молчит сколько угодно! А у тебя как? Мог бы и в штаб заглянуть за весь день-то?
— Хотел, но причины не нашел. Да и времени не было. Что делать будем?
— Он еще спрашивает? Свел с ума бедную женщину и спрашивает. На луну будем любоваться! Устроит?
— Извини, сморозил глупость!
— Пойдем в наше временное, но такое милое гнездышко. Было бы оно нашим, а, Володь?
— Так в чем же дело?
— Давай об этом позже, хорошо? Пойдем!
— По обычному плану? Сначала ты, потом я?
— Да, я побежала. Жду, любимый!
Володя покурил пять минут и отправился знакомой дорогой.
Вернулся он через три часа. Окно было открыто, и Бережной свободно проник в комнату. Антон спал, как обычно, не раздеваясь. От второй бутылки осталась половина. Хорошо приложился капитан. А вообще, поговорить надо с ним. Пора завязывать, иначе сопьется. Мужик хороший, жалко будет, если опустится, а к этому все и идет.
Владимир разделся и крепко уснул, ощущая на теле легкий аромат дорогих духов Веры и думая о ней.
* * *
А утром офицеров ждала неприятность.
В пять часов утра прибежал посыльный Антонова.
Володя еле разбудил соседа. Тот поднялся, ничего не соображая. Хмель еще крепко держал его в своих объятиях.
— Кто ты? — спросил Антон, глядя на солдата.
— Товарищ капитан, не узнали? Я ваш посыльный, рядовой Куропаткин.
