Толпа была уже близко. Откуда-то появился Лапак, дыхнул перегаром, зашептав, что пора, пора, пора… Навко покачал головой, напряженно всматриваясь в толпу врагов. Их было много — очень много, первые ряды сверкали сталью, краснели высокие щиты с серебряными умбонами… И вдруг взгляд зацепился за что-то странное. Черный полушубок! Нет, черный плащ! Кто-то в черном плаще шел в первом ряду — высокий, худой…
Навко вспомнил зимовник, дом, вросший в землю… Ямас! Он всмотрелся, но тут же понял — не он. Брат Кобника ниже ростом, старше. Но все равно — черный плащ! Сполоты не носят черное, не носят его волотичи, улебы… Рахман! Значит, Ямас говорил правду. Рожденные Дважды действительно решили свести счеты с Кеями. Этот, наверное, здесь самый главный.
— Пенко сюда!
Лапак вначале не понял, затем закивал и куда-то исчез. О чем-то спросил Улад, но Навко отмахнулся. Он прав, в безумии толпы есть свой смысл. Наверное, у этого, в черном плаще, имеется своя веревочка, завязанная узелком. Или рахманам это не нужно, достаточно захотеть — и люди пойдут за ними даже в огонь?..
Из толпы полетели камни, свистнула в воздухе первая стрела, но атаки еще не было. Навко заметил, как человек в черном выступил вперед и поднял руку. Наверное, он думает, что обойдется без боя. Кметы Навко — тоже люди. Они не сполоты, им незачем радеть за неведомого Кея Войчемира, но их можно напугать, ослепить, скрутить болью…
— Тута я!..
Пенко стоял рядом, левый ус закушен, правый — закинут за ухо. Глаза зло поблескивали:
— Которого, господин Ивор?
Парень оказался догадлив. Навко кивнул:
— Первый ряд, в центре. Черный плащ.
— Атож!
Пенко смерил расстояние, щелкнул планкой прицела, стал на колено…
Навко закусил губу. Скорее! Первый ряд его кметов начал странно переглядываться, кто-то уже шагнул назад…
— Бона!
В шуме щелчок гочтака прозвучал почти незаметно. Вначале показлось, что все идет по-прежнему. Толпа напирает, над площадью стоит крик…
— Пенко! Ты…
— Атож! — в голосе усача звучала неприкрытая обида.
Навко вновь всмотрелся и обегченно вздохнул. Черный плащ исчез. Там, где он только что был, суетились люди, кто-то вопил во все горло, размахивал руками. А главное — строй кметов снова выровнялся. Отступившие вернулись на места, гочтаки стояли там, где и должно — у правой ноги.
Навко усмехнулся, кивнул Лапаку:
— Давай!
И тут толпа колыхнулась вперед. Крик ударил с новой силой:
— Смерть! Смерть Уладу! Кей Войчемир! Кей Войчемир!
Но первый ряд уже поднимал самострелы. Движения были точными, выверенными
— месяцы учения прошли не зря. Впрочем, мишени рядом. Навко знал, что с сотни шагов из гочатка промахнуться невозможно.
Первый залп он пропустил. Навко лишь заметил, как колыхнулись красные щиты, как кто-то упал, над ним тут же сомкнулась толпа… Но кметы выстрелили снова, затем опять. Били одиночными, прицельно, стараясь, чтоб ни одна «капля» не прошла мимо.
Толпа еще ничего не поняла. Несколько щитов исчезло, но упавших заменяли другие, и мятежники подходили все ближе, ближе…
— Ив-вор! Ив-вор!
Навко почувствовал, как его трясут за плечо. Не оглядываясь, он сбросил руку Улада и стал искать глазами Лапака. Почему так редко стреляют? Надо бить сразу всеми пятью «каплями», промахнуться невозможно!
Кметы уже передавали разряженные гочтаки заднему ряду. Вновь прозвучала команда — и прямо в лица мятежникам ударил залп. Навко облегченно вздохнул — били очередями. Наконец-то!
Рядом охнула Милена. Над толпою стоял крик, но теперь это был крик боли и отчаяния. Люди скользили по заливавшей брусчатку крови, падали десятками, а «капли» градом били в толпу, и каждая находила жертву. Навко затаил дыхание. Страха не было — в душе кипел азарт. Вот вам! Молодец Кобник, не зря копался в костях Кея Порея! И Вогач молодец, и эти парни, которые скоро наденут восьмиконечный знак коловрата. Все вместе они наконец-то поставили на место надменных сполотов! Пусть эти волки узнают, что такое страх!
Толпа уже отступала — все так же медленно, шаг за шагом, освобождая заваленную неподвижными и еще шевелящимися телами площадь. Навко жадно всмотрелся. Сколько всего трупов? Три сотни? Четыре? Больше, больше!
— Останови! Останови их!
Милена повисла на его руке, но Навко лишь отодвинулся. Остановить? Зачем? Все только начинается! Он поглядел на Улада, но застывшие глаза Кея не выражали ничего. Кажется, он еще не понял. Не страшно, поймет! Навко подозвал одного из кметов и отдал приказ наступать.
Бой в городе шел до вечера, но Навко почти сразу же отозвал своих бойцов. Осмелевшие воины Прожада — его бывшие воины — вполне годились для завершения резни. Навко вернулся в вежу и приказал докладывать каждые полчаса. Впрочем, неожиданностей не предвиделось.
Здесь, в веже, его и нашел Улад. Бледное лицо Кея наконец порозовело, глаза засветились огнем — Волчонок ожил. Навко мельком подумал, что сейчас, когда весь город в его руках, он может прикончить этого мальчишку. Даже не прикончить — повесить на городской площади. Но он тотчас отогнал искушение — рано. Еще рано…
— Я… Я х-хотел…— Улад махнул рукой и опустился в кресло. — Л-ладно.
Кей явно желал начать разговор, но Навко не торопился помогать.
— Т-ты ничего не сказал мне о н-новых самострелах!
Теперь можно было удивиться.
— Я докладывал о них, Кей! Ты разрешил!
— Н-но ты не объяснил… Навко улыбнулся:
— Я хотел оставить их для огров! Глаза Улада блеснули, и Навко понял — клюнуло!
— Д-да! В-верно! Огры наступают т-тремя линиями. Если отогнать первую, а по второй ударить из т-твоих самострелов… Мы же их п-погоним, Ивор!
— Нет, — Навко мрачно усмехнулся. — Мы их перебьем! Всех!
— Х-хорошо!..
Стало ясно — больше упреков не будет. Более того, Улад одобрит план, который предложит Навко. И именно он, Ивор сын Ивора, поведет войско.
— А т-ты заметил, — Улад встал и устало потер лоб. — К-как они все бежали? Все!
— Твои дедичи? — Навко улыбнулся. — Заметил — краем глаза… Но с нами была какая-то девушка…
О знакомстве Милены и Улада говорил весь двор, но вполголоса, и Навко вполне мог изобразить неведение. И действительно, Кей смутился.
— Эт-то… Ты разве с ней не знаком? Милена, д-дочь Бовчерода.
— Храбрая девица!
Улад кивнул, явно желая закончить неприятный для него разговор, но Навко внезапно осенило. Сейчас! Вот оно!
— Помнишь, Светлый, ты назвал меня хорошим слугой?
