— Старшему кмету Прожаду не нравится мой план?
— Н-ну…— Улад поморщился, нелепые усики дернулись. — Б-боюсь, он прав.
Навко вспомнил нелепого парня Кошика:
— Если Кей изволит выслушать… Я не стал говорить Прожаду всего. Некоторые вещи должен знать лишь ты.
План излагался легко. Навко продумал его досконально, и теперь ему казалось, что никакого Кошика и не было, он придумал все сам. И это — и то, о чем он Рыжему Волчонку не скажет.
Лицо Улада менялось. Настороженность сменилась интересом, затем — откровенной радостью.
— Хорошо! В-вот это хорошо, Ивор! Ты прав, ведьма не б-бросит свой Коростень! Он вскочил, быстро прошелся по комнате, затем резко взмахнул рукой:
— Надо спешить! Сегодня утром прибыл гонец — Сварг вошел в Савмат!
Навко кивнул. Этого и следовало ожидать после того, как три дня назад пришла потрясшая всех весть о гибели Рацимира.
— Прожад говорит… Он считает, — Улад вновь поморщился, — что н-нам будет трудно разбить Сварга. Мы… Я надеялся, что кто бы из них ни победил, его войско б-будет ослаблено… Но битвы не было!
Навко вновь кивнул и еле удержался, чтобы не усмехнуться. Волчонок сам вел разговор, куда следовало.
— Лантах, — негромко напомнил он, — твой Кобник, Кей. Самое время попросить его…
— Да-да! — Улад резко выпрямился. — К-конеч-но! Он же обещал! Ты… Ты сможешь поехать к нему? Я п-понимаю, это опасно…
— Я готов, Кей!
Навко поклонился, радуясь, что все идет как надо. Все — кроме Аланы.
— Он д-должен, должен помочь, Ивор! Когдая войду в Савмат… Скажи, волотичи покорятся?
— Нет, — даже не думая, ответил Навко.
— Н-нет… А если уб-бить Велгу? Навко замер.
— Поздно, Кей, — осторожно проговорил он. — Это надо было делать сразу.
Улад помрачнел, пальцы вновь застучали по столу.
— Я п-понимаю, Ивор, ты — волотич. Скажи, почему из всех Кеям не покоряетесь только вы?
Навко не нашелся, что сказать, но Улад, похоже, и не ждал ответа.
— Велга говорила, что война б-будет продолжаться сто лет… А я думаю, все будет иначе. Я кое-что придумал, Ивор!
Улад внезапно засмеялся.
— Мой отец до этого не додумался. И б-брат тоже… Когда я начну войну с Велгой, то не стану спешить. Завоюю село или город — и ост-танов-люсь. П-построю там крепость и поселю сполотов. А в-волотичей выселю — на полночь, в Оль-мин. К-кто будет сопротивляться — того на кол. Д-детей, самых здоровых, отберем у родителей и отдадим в сполотские семьи. За год очистим кусок, затем д-другой. Леса вырубим, через болота выстроим гати. Волотичей трудно переварить целиком, но по частям м-можно…
Навко слушал не перебивая. Только бы Волчонок не взглянул ему в глаза! Что за бред! Но бред страшный. Сполотов больше, они смогут отрывать от Края кусок за куском… Кем же считает его Улад, если рассказывает такое ему — волотичу!
— Х-хороших волотичей мы не т-тронем! Не бойся! — Кей вновь улыбнулся. — Когда возьмем Савмат, сразу же начнем разрабатывать план. Но это потом… Поезжай, Ивор! Скажи Кобнику, что я жду помощи. Обещай ему все, что попросит. Д-даже Коростень.
— Слушаюсь, Кей.
Навко поклонился и шагнул к порогу.
— П-погоди! Спроси у него, нет ли другого человека, который мог бы открыть Д-дверь? Сейчас это нам не надо, но потом… Спросишь?
Навко остановил коня возле огромного серого валуна, покрытого желтым лишайником. Где-то здесь граница, земля улебов осталась за спиной. Он дома…
Мапа осталась в Валине, но места и так были знакомы. Скоро — перекресток. Две дороги, одна ведет прямо в Коростень, другая — на полночь, в обход. Именно по ней надо ехать, чтобы попасть в берлогу Лантаха…
В последнюю ночь перед отъездом Падалка вновь пришла к нему. Вначале Навко хотел отослать ее, но потом вспомнил Алану, ее равнодушный холодный взгляд — и велел холопке остаться. Кажется, Падалка была удивлена его пылом и даже попросила обождать, когда он в очередной раз накинулся на нее. Навко не слушал. Он нарочно старался быть грубым, очень грубым, чтобы этой наглой девке было как можно больнее. В конце концов она испугалась, стала отталкивать его, запросила пощады. Тогда Навко снял со стены плеть. Он был готов избить ее до полусмерти — просто так, чтобы холопка помнила свое место. Если бы девушка сопротивлялась, кричала, ей пришлось бы плохо. Но при виде плети Падалка побелела, на глаза навернулись слезы, она вся сжалась, прикрывая руками голую грудь в ожидании первого удара. И Навко опомнился. Что же он делает?
В конце концов он успокоил девушку, даже приласкал, и долго ждал, пока она перестанет плакать. Теперь Падалка не казалась наглой и самоуверенной. Бедная девушка, перепуганная насмерть, которая даже не посмеет жаловаться, если дворцовый палатин изобьет ее до крови. Когда Падалка наконец-то улыбнулась, Навко решил поговорить с ней о том, что мучало, не давало покоя
— об Алане.
Конечно, он и не думал говорить правды. Навко пожаловался, что, по слухам, Кеева подруга невзлюбила его. Как помочь беде?
Падалка долго думала, а потом нерешительно заметила, что дело это — трудное. В последнее время Кей и Алана, как говорили, живут душа в душу. Он к ней очень привязан. И она тоже любит Улада.
Навко едва удержался, чтобы не ударить ничего не подозревавшую девушку. Сцепив зубы, он подождал, пока схлынет гнев, и спокойно спросил, как может пленница полюбить врага своего народа. Падалка очень удивилась. По ее мнению, любовь посылают боги. Ведь любит же она своего «газду», хотя тот почему-то невзлюбил бедную Падалку…
После этого разговора Навко окончательно убедился, что прав. Пора было кончать. Шкура Ивора начала прирастать к коже. Даже сейчас ему жалко покидать Валин. Но ведь дело не только в нем! После того, что он услышал от Улада, от проклятого Рыжего Волчонка! Нет, он докажет, что Баюр солгал! Он, Навко, — не изменник!
На душе сразу стало спокойно, и Навко легко вскочил на коня. Скоро перекресток, и его дорога — прямая. До Коростеня три дня пути, но он не пожалеет гнедого и будет там послезавтра.
— Рада тебя видеть, сотник! — Велга улыбнулась и кивнула на скамью. — Садись, поговорим!
Сесть Навко не решился. Так и остался стоять, переминаясь с ноги на ногу. Он упустил нужный миг. Следовало сразу, как только он увидел Правительницу, упасть на колени — и рассказать все. Он опоздал — странная нерешительность не давала сделать последний шаг.
— Рада, что ты жив, Навко! — Велга вновь усмехнулась, отчего ее лицо сразу помолодело. — Кто-то уже наболтал, будто тебя убили под Савматом. К сожалению, такие слухи чаще оказываются правдой… Что стоишь, сотник? Садись!
Надо было говорить, признаваться, но страшно было представить, как гневом блеснут серые глаза Правительницы, как побелеют тонкие губы. Велга верила ему, она была рада, что храбрый сотник не погиб в безумном походе, затеянном тысячником Гудом…
