— Очень приятно. Сережа.
Мальчик был неплохо воспитан.
— Скажи, Сережа, у тебя с бабушкой родственники здесь, в деревне?
— Нет!
— Нет? А как же вы тут оказались?
— Не знаю! Приехали, поселились у тети Клавы, это тут недалеко, за церковью. Знаете такую?
— Должен знать! А почему ты считаешь, что тетя Клава вам не родственница?
— А потому, что мы сначала не к ней приехали. Ко многим заходили. А потом только к тете Клаве, и бабушка ее не знала. При мне познакомились.
— Понятно! Значит, вы в деревне дом сняли, так?
— Наверное!
Беседа была прервана поклевкой у Александра.
— Во, смотри, клюет!
Старший лейтенант переключился на рыбалку, и вскоре на берегу затрепыхался серебристый карась.
Мальчик сказал:
— Я же говорил, надо было снасть и наживку сменить.
— Да, ты молодец, знаешь толк в рыбалке.
Насадив нового червя и забросив удочку, Калинин продолжал:
— Сереж! А почему с вами не отдыхают твои папа и мама? Или у них отпуск в другое время?
Мальчик вдруг помрачнел. Немного помолчав, ответил:
— У меня нет папы! А мама далеко!
— Ясно, извини.
Видя, что Сергей замкнулся, Александр не стал досаждать ему. Занялся ловлей, тем более клев у них пошел хороший.
В очередной раз меняя наживку, Калинин увидел, что от домов на выселках к деревне идет его сестра. Путь ее лежал в обход озера, рядом с купальней. Он отложил удочку и пошел навстречу Маше.
Тут появилась и Сережина бабушка.
— Ну, как у вас дела, рыбаки?
— Очень даже неплохо! Сережа отличный рыбак!
— Любитель, но пора его забирать. Завтрак!
— Да, распорядок должен выполняться неукоснительно, особенно для детей.
— Извините…
Калинин подсказал:
— Александр, меня зовут Александр.
— Извините, Александр, вы, наверное, и есть офицер, приехавший в отпуск из Афганистана?
— Да, а что?
— Как там?
Старший лейтенант внимательно посмотрел на женщину. Ответил вопросом:
— У вас там служит кто?
— Это неважно! Так как там?
— По-разному! Везде по-разному. А в общем… война. Но это вы и сами знаете!
— Да, к сожалению, знаю! А вам долго еще там быть?
— Год.
— Долго! Ну, ладно, спасибо, что присмотрели за внуком, мы пойдем. До свидания.
— Не за что, до свидания!
Александр вышел на грунтовку, по которой приближалась сестра.
Вскоре они встретились. Маша поцеловала брата:
— Доброе утро, Саша!
— Доброе! Ну, что дома?
— Я вчера чуть от страха не померла!
— С чего бы это?
— Ну, как ты начал бить Митьку!
— Так за него, значит, испугалась?
— Да нет, за тебя. Ведь по соседству братья его. Думала, увидят, покалечат.
Александр улыбнулся:
— Не так просто, Маша, брата твоего покалечить. Особенно куркулям. Ты лучше скажи, что было потом, как мы с Федором ушли?
— А ничего не было. Муж мой домой так и не пришел, у братьев остался. А час назад явился участковый. И начались чудеса.
Александр перебил сестру:
— Что-то я не видел, как он на выселки проходил.
— А Валек со стороны дамбы пришел. Отсюда не увидишь.
— Понятно, и что дальше?
— Суровикин сначала с братьями во дворе гутарил. А потом ко мне зашел, говорит, пиши, Марья, заявление. Я ему — о чем это ты? А он — бил муж? Бил! Вот об этом и пиши. А тут и Митька. Пиши, говорит, если хочешь, чтобы меня в тюрягу засадили. Я отказалась. А чего это вдруг участковый на них? Ведь дружили же.
Калинин пожал плечами:
— Не знаю! Совесть, наверное, проснулась!
— У кого, у Суровикина? Да у него вместо совести сам знаешь что!
— Ладно! В общем, ты отказалась писать заявление?
— Отказалась.
— И дальше что было?
— Ну, участковый говорит, насильно мил не будешь — нет заявления, и дела нет. Но братьев, не только Митьку, при мне предупредил, чтобы больше пальцем никто не смел женщин тронуть! А Митька меня в сторону отвел и говорит: ты у меня молодец! Представляешь? Все, говорит, у нас изменится. Прощения попросил. Ну, я чуть не обалдела. Ни ушам, ни глазам своим не верю. А он: ты бы родителей проведала, да и они пусть к нам заходят, чай, не чужие. Говорю, чудеса да и только.
Александр улыбнулся:
— Ну и хорошо!
— Зря ты его, Сань, вчера! Лицо — сплошной синяк!
— Ничего, оклемается. Получил то, что заслужил. Не понимаю, как ты живешь с ним? Но… это твое личное дело. Хочешь — живи, надумаешь уйти — уходи, за детей не беспокойся, не пропадут. Помогу!
Маша обняла брата:
— Сашка! Кто бы знал, как я люблю тебя! Как скучаю!
— Ну-ну, Маш! Не надо. Я тоже тебя люблю, да иначе и быть не может, мы же брат с сестрой. Родные.
— Да!
По лугу к деревне шла женщина с маленьким рыбаком Сережей. Александр спросил у сестры:
— Слушай, Маш, а кто эти люди?
— Эти? Женщина — Лидия Тимофеевна, мальчик — ее внук Сережа. А что?
— Откуда они и как здесь оказались?
— На лето приехали. У Клавы, что напротив сельсовета живет, остановились. А приехали из Москвы.
— Вот так из Москвы и к нам?
— А что здесь такого?
— Да ничего в принципе, только странно. Женщина с ребенком за триста верст от дома, в неизвестную деревню, к незнакомым людям. Странно!
— Ну, не совсем так! Лидия Тимофеевна родом из райцентра, а в соседнем селе у нее родственники жили. И они с покойным мужем раньше там отдыхали. Потом, когда родственники то ли умерли, то ли уехали, долго не приезжала в родные края. Теперь вот с внучком приехала. Так что она знает наши места. Да и в райцентре у нее кто-то из родных есть. Мне все это Клава рассказывала, встретились как-то у сельпо, вот и рассказала.
Александр прикурил сигарету.
— Я тут с пацаненком поговорил, рыбачили вместе. Про родителей спросил, он мне в ответ, отца, мол, у него нет, а мать далеко. Ты не знаешь, что значат его слова? Мне как-то неудобно было его расспрашивать, да и он не был расположен к разговору на эту тему. Сразу замкнулся, погрустнел.
