Погода была превосходной, и Ника долго гуляла по Центру, заходя в магазины, где уже давно не приходилось бывать, внимательно приглядывалась к театральным афишам и даже заставила себя сходить на новую картину в «Арбатском». Фильм показался чудовищно глупым, и Ника порадовалась, что так редко бывает в кино…
Слежку она заметила примерно часа через три, уже собираясь домой. Молодые люди, похожие, как близнецы, на прежних, проводили ее по Горького, через Манежную площадь и Собачью площадку. Ника постаралась держаться так, словно это никак ее не касается. Она даже не оглядывалась, стараясь не думать о преследователях. Главное – не выдать себя, не показать, что испугалась… Возле самого дома Ника все же не выдержала и резко повернулась: пусто. «Топтуны» не стали провожать ее до подъезда. Наверно, вся эта затея нужна не для того, чтобы выведать ее дневной маршрут. «Малиновые» вновь намекнули: мы здесь, мы помним, мы не забыли…
В квартире стояла тишина, лишь надоедливо тикали большие стенные часы. Ника повернула рычажок радиотарелки, висевшей на кухне, но радио почему-то молчало. Виктория Николаевна взглянула на часы, в это время обычно передавали новости. Она несколько раз щелкнула переключателем, но тарелка словно онемела.
Еще не понимая, что случилось, Ника подбежала к немецкому ламповому приемнику, нажала на кнопку… Тихо… Даже лампочка, подсвечивавшая декоративный рисунок на панели, не зажглась…
В случайности уже не верилось. Пока она была в городе, кто-то постарался, чтобы радио замолчало. Зачем? Неужели она могла услышать в этот вечер что-то важное? Едва ли! Скорее, этому «кому-то» хотелось испытать ее нервы. Пустая квартира, молчащее радио… Что еще может быть? Телефон?
Ника подбежала к столику, где застыл большой черный аппарат. Телефон в их квартире работал без сбоев, начальство Александра Артамонова заботилось об этом в первую очередь. Уже догадываясь, то будет дальше, Ника сняла трубку. Молчание. Аппарат был отключен…
Наконец пришел страх. Она была одна в пустой квартире, отрезанная от мира, словно замурованная в собственной гробнице. Захотелось выбежать на улицу, уехать к кому-нибудь из подруг, а лучше – к Терапевту. Он ведь болен, надо справиться о здоровье… Виктория Николаевна подошла к окну: на улице пусто, никто не стоит возле дома. Вздохнув с облегчением, она уже прикидывала, что захватить с собой из вещей, когда наконец до нее дошло…
Ну конечно, так она и должна поступить! Очевидно, «малиновые» остались не очень довольны:
жертва слишком много сидит дома, ни с кем не желает общаться, а в городе навещает исключительно магазины и кинотеатры. Следовало подтолкнуть, направить. И вот ей намекнули: в квартире неуютно, пусто, страшно, не лучше ли пойти к Друзьям, которые всегда поймут, помогут, подскажут…
Она чуть было не попалась. Еще бы немного – и Ника пошла к Терапевту, а за нею заскользили бы тени в одинаковых плащах. Неглупо! Они даже не поставили «топтунов» под окнами, словно приглашая: путь свободен…
Ника заставила себя успокоиться, присела в кресло, взяв с полки первую попавшуюся книгу. Она будет сидеть здесь, продуктов хватит еще на пару дней, потом выйдет на рынок – и снова домой. Она выдержит. Может, даже хорошо: нет соблазна позвонить кому-нибудь. А без радио можно и потерпеть…
Телефон ожил ночью. Ника вскочила с постели, такие звонки были привычны, мужа часто вызывали на очередное задание. Но, уже подбежав к столику, она остановилась. Александра не было дома, он уехал еще неделю назад. Ника схватила трубку – тихо. Она не стала кричать «Алло!» и осторожно положила ее на рычаг. Тем, кто звонил, нужен не уехавший летчик Артамонов, а она сама. Может, проверяли, дома ли Ника, а скорее всего, напоминали о себе: мы здесь, мы не забыли…
Телефон звонил еще дважды – с перерывом в час, звонил долго, но Виктория Николаевна уже не вставала. Это были мелочи, вскоре должно начаться кое-что похуже. Интересно, что еще придумают? Отключат свет? Перекроют воду?
Наутро телефон вновь онемел. За окном было пусто, выход по-прежнему открыт. Ее вновь приглашали пройтись по городу, навестить знакомых… Ника решила было не поддаваться, показать характер, но вдруг вспомнила разговор с Флавием. «Не пытайтесь разыграть спокойствие…» Подпольщик прав: те, что наблюдают за нею, едва ли оценивают Викторию Николаевну серьезно. Кто она для «малиновых»? Симпатичная дамочка из привилегированного круга, любящая наряди и драгоценности, терпящая измену мужа и изменяющая ему сама. Такая не выдержит – убежит из дому, будет жаловаться, искать помощи…
Подумав, Ника привела себя в порядок, поглядела в зеркало, оставшись в целом довольной увиденным, и спокойно вышла из дома. В переулке было пусто, лишь несколько случайных прохожих неторопливо шли по тротуару. Виктория Николаевна усмехнулась: кто-то из них был явно «не случайным». Ну что ж…
Она зашла на телефонную станцию и написала заявку о поломке аппарата. Увидев номер, дежурный крайне удивился, долго извинялся, уверяя, что в ближайшие же часы телефон заработает. Ника хотела было зайти в радиомастерскую, чтобы вызвать мастера, но решила подождать. Бели телефон не починят, она пойдет в другую организацию – туда, где служит ее бывший муж. Интересно, решатся ли «малиновые» шутить с телефоном личного пилота Сталина?
Возвращаться в пустую мертвую квартиру не тянуло. По магазинам идти тоже не хотелось – впервые за все годы жизни в Столице, и Ника решила просто погулять по городу – куда глаза глядят, тем более что погода вновь выдалась отменная. Попутно Виктория Николаевна решила проверить, сможет ли она заметить тех, кто не спускает с нее глаз?
Стараться не пришлось, почти сразу же Ника увидела знакомую парочку молодых людей в одинаковых плащах. Они появились внезапно, словно из-под земли, и не торопясь проследовали за нею. Значит, кошки-мышки кончились. Ну что ж… Ника заглянула в кошелек, убедившись, что захватила с собой достаточно крупных купюр, и подняла руку, останавливая такси. Краем глаза она успела заметить, что ее преследователи остановились, не пытаясь что-либо предпринять, а один из них вновь вежливо прикоснулся рукой к шляпе…
Таксист, подбодренный обещанием заплатить сверх счетчика, лихо промчался через весь Центр. Несколько раз Ника оборачивалась, но в потоке машин невозможно было различить преследователей. Да и смогут ли эти двое успеть? Не всемогущи же «малиновые»! Наверно, «топтуны» сейчас звонят по телефону, оправдываясь, что «объект» оказался не по зубам…
Несколько успокоенная и даже повеселевшая, Виктория Николаевна велела таксисту остановиться у Пассажа, надеясь, что здесь ее потеряют окончательно. Щедро расплатившись с шофером, она вышла из машины и замерла. Те же двое, оба улыбаются, а один все так же галантно приподнимает шляпу…
В глазах потемнело, такого она не ожидала. Все-таки они всесильны. Наверно, фокус не так сложен – проследить машину, обогнать и вежливо встретить. «Топтуны» отошли в сторонку, сделав вид, что любуются ширпотребом в витрине, а Ника все стояла у кромки тротуара, не в силах сделать и шагу. Бесполезно, все бесполезно! Пока с нею просто играют вполсилы, без всякой злости. Ей давали ненавязчивый урок: от них не спрятаться, не убежать. А что будет дальше? Ведь Флавий предупреждал ее! Ника впервые по-настоящему пожалела, что не приняла предложения подпольщика. Где бы ни пришлось скрываться, она хотя бы не видела этих ухмыляющихся вежливых лиц. Пока они вежливы, а потом? Виктория Николаевна поняла, что ей никогда не стать героиней. Ее просто ударят по лицу, раз, другой, и она скажет все… И не потому, что так страшна боль, просто сопротивление не имеет смысла, они все равно узнают. Флавий недаром сомневался, верить ли ей. Она не сможет. Она уже сломана…
