— Вперед, быстрее.
Раненые медленно, хромая двинулись дальше, благо начался пологий спуск.
Колян, увешанный магазинами с патронами, с пулеметом на плече, угрюмо плелся сзади. В нем кипела злость и ненависть к врагу, безмерная жалость к тем, кто навечно остался на высоте. Обида на всех, и на себя в том числе. По сути дела, их выбили с опорного пункта, заставили отступить, и без разницы, что действовал против них противник, многократно превышающий роту по численности. Факт оставался фактом, и Николай испытывал чувство стыда.
Отряд вынужден был делать частые остановки, все же шли раненые. Колян занимал оборону где-нибудь сзади и ждал, когда движение возобновится.
Пройдя в таком режиме часа три, на одном из привалов Шах обнаружил признаки преследования. Получилось это так: чеченец подошел к Коляну, который залег за одним из валунов, взобрался рядом с ним на небольшой выступ и стал рассматривать местность в бинокль. Смотрел он долго. Потом спрыгнул.
— Николай?
— Я!
— Нас преследуют.
— Да? И далеко?
— Отсюда километров пять-шесть, – как истинный горец, Шах умел ориентироваться в горах и определять расстояния, – а это значит, что через час-полтора они будут здесь. На сколько мы сможем уйти? – рассуждал вслух чеченец. – Километра на два, а через полтора кончится спуск и откроется плато. Выходить на него, имея «хвост», равносильно самоубийству. А нам надо пройти это открытое пространство и укрыться в лесу за ним. Но сделать это мы не успеем. Здесь спрятать наш отряд невозможно. Остается что? Или всем принимать бой и драться до последнего, или остаться кому-нибудь одному, хорошо укрепиться, чтобы хотя бы минут на тридцать-сорок задержать погоню. Тогда люди сумеют пройти плато и войти в лес. А там до федералов недалеко, боевики в «зеленку» не сунутся. Да, одно из двух. Третьего не дано.
Николай слышал эти рассуждения и соглашался с Шахом. Тот был прав на все сто.
— Ты вот что, Николай. Оставь пулемет, боеприпасы и веди людей дальше. Вот карта, здесь обозначен маршрут.
— Ага! Если бы я еще че понимал в твоей карте. Я уж точно уведу отряд куда-нибудь в Тмутаракань, как Сусанин. К тому же ты ранен. Нет уж, Шах, веди ребят ты. Я останусь, только дай пару гранат? И помоги позицию выбрать.
Шах внимательно посмотрел на Николая. Тот был спокоен.
— Хорошо, побудь пока тут.
Чеченец осмотрел округу, выбрал место, позвал Николая.
— Вот здесь, между камней, оборудуй «гнездо», настели веток, валун прикрой. Сверху тебя не обойти. Левый склон и тропу ты контролируешь полностью, немного вершина скрыта, но ты не допускай туда врага. Стреляй экономно. Выдержав сорок минут, отходи. Сзади тебя по тропе валуны, так и отходи – от валуна к валуну. На плато не выходи. Кончится гряда, слева пойдет балка – рви туда, только держись все время правее, ориентир – высокая сосна на противоположном краю плато, если смотреть от начала балки. Короче, обойдешь плато и недалеко от сосны – замри. Выйдем к федералам – тебя найдут. Понял?
— Че не понять? Ты гранаты-то дай?
Шах протянул две «Ф-1».
— И это, Шах, там в отряде пацан один, Ветров фамилия его, ты уж присмотри за ним, если че, ладно? И вот еще, на, Доронин передал фотографию, его последнее письмо на обороте, ее надо в часть доставить, старшему лейтенанту Чиркову. Сделаешь?
— Сделаю.
— Тогда уводи людей. Счастливо добраться.
— Удачи тебе, парень.
— Угу! За меня не волнуйся, я фартовый.
— Конечно.
«Но сколько таких фартовых полегло здесь», – подумал про себя Шах, возвращаясь к отряду.
Николай остался один. Он сделал все так, как советовал Шах, и вскоре готова была неплохо замаскированная огневая точка. Колян разложил рядом магазины – пять штук по сорок патронов, должно хватить, хотя неизвестно, сколько духов попрет. Он закурил, думать ни о чем не хотелось. Чтобы чем-то занять себя, Николай достал перочинный нож, подобрал корягу и стал мастерить из нее голову лошади. Как-то, в детстве, один старик из деревни учил его резьбе по дереву, но Коляну хватило терпения ненадолго, и единственно, чему он научился, так это вырезать голову лошади. Делал он ее мастерски и из всего, что только поддается обычному ножу.
Отряд уходил, преследование приближалось, Колян оставался на месте. Прошло около часа. Николай занял позицию и стал ждать, внимательно осматривая подступы к своей «точке».
Вдруг из балки, куда ушли раненые остатки роты, послышалось движение. К его позиции кто-то явно приближался. Человек или зверь? Зверь – вряд ли, после такой канонады, а вот человек?
Что за черт? Колян резко развернул пулемет в сторону, откуда теперь уже отчетливо доносились звуки шагов. Только они, шаги эти, были неуверенные или, может, крадущиеся? И неожиданно из-за поворота…
— Колян! Не стреляй, свои.
— Твою-то мать?! Ты откуда взялся?
Николай, конечно, сразу узнал голос своего друга Кости, который тут же появился метрах в двадцати от позиции. Шел Ветров хромая. Отсюда и неуверенная, нетвердая походка. Константин приближался, держа в одной руке автомат, другой опираясь на самодельный костыль. За поясом заткнуты два магазина.
— Тебя какая нелегкая принесла, чертила?
— Ну чего орешь? Разорался. Тоже мне, командир.
Костя подковылял к товарищу.
— А ты, Колян, чмо.
— Че?
— Взял втихаря слинял, друга бросил. Не ожидал от тебя такого.
— Да ты че лепишь? Куда я слинял? Гляделки-то открой? Я же прикрывать отряд остался.
— Вот и говорю, что слинял. Решил под конец от меня избавиться? Как в окопе, так вместе, а последний бой врозь? И как после этого тебя называть?
— Ты же раненый? Какой из тебя вояка? И ребятам надо помогать идти.
— Пацаны дойдут, если тут чехам проход закрыть. Одному тебе этого не сделать, если банда морд под сто попрет. Так что будем вместе отбиваться, понял? И кончай базар. Давай лучше подумаем, где мне обосноваться, чтобы твой отход прикрыть?
Теплая волна обдала Николая. Волна благодарности, признательности и еще чего-то необъяснимого, сдавившего грудь. Друг вернулся. Вернулся, когда спокойно мог уйти. Вернулся, чтобы принять вместе, возможно, последний бой. Вернулся, чтобы поровну разделить участь товарища, какой бы она ни была.
Колян хотел и не мог высказать Косте все, о чем думал. Но Ветров понял его.
— Ладно, Коль… Значит, здесь ты решил обосноваться? Неплохо. Ну я тогда чуток назад отойду.
— Лучше назад и вверх, в кусты, чтобы весь левый склон контролировать. Мне вершина отсюда плохо видна. Только ты это, Кость, затаись. Встречу чехов я. Только когда прижмут и мне надо будет сменить позицию – прикроешь, лады?
